Вечерний спектакль

Проснувшись окончательно, Зоя Дмитриевна обнаружила, что ее день кончается, она быстро поднялась и, не давая себе передышки, на скорую руку прибрала постель, умылась, выпила молока, сделала тысячу других маленьких, но цепких дел, которые не отпускали ее из дома, и перед дорогой посмотрелась в зеркало, где увидела себя молодой полнеющей бабушкой.

Лифт был все время занят, наверное, катались подростки из других домов. Зоя Дмитриевна подождала немного и спустилась пешком.

У каждого города есть своя Подмонастырка — своя сиреневая окраина, волею судеб оказавшаяся ближе к центру; чем Черемушки, которые тоже есть в каждом городе.

Подмонастырка — деревянная страна с резными наличниками, со сладким и угарным дымком самовара на улицах. С разросшимися палисадами, за которыми не видать окон и все еще услышишь позабытые песни — «Хаз Булат удалой», или «Звенит звонок, и тройка мчится», или про девушку, в которую «стрелял казачий разъезд», и она, «как цветочек, завяла».

По такой окраине и шла Зоя Дмитриевна из своих Черемушек, и когда с ней поздоровались мальчик и девочка, она недолго вспоминала, откуда они ее знают: просто поприветствовали незнакомого человека по деревенской привычке. До восемнадцати лет она жила в деревне, и девочкой не представляла, что можно как-то иначе. И муж ее тоже был из деревни.

Теперь она внимательно присматривалась к редким прохожим, готовая ответить немедленным «Здравствуйте!», и пожалела, что окраина кончилась у трамвайной остановки.

Пустой трамвай, скрежеща, развернулся на конечном полукольце и повез Зою Дмитриевну к центру города.

Виды за окном менялись, пока трамвай не проник в однообразный коридор пятиэтажных домов, и Зоя Дмитриевна с сочувствием думала, что в этих домах нет ни лифтов, ни мусоропроводов.

Пятиэтажный коридор сменился старинной частью города с тополями, с белым особняком, в котором проездом гостил Пушкин, и с обилием людей даже на проезжей части улицы. Теперь трамвай двигался медленно, он звонил, требуя дороги, и вынужден был остановиться, не доезжая остановки.

— Что там такое? — спросила Зоя Дмитриевна. Старушка в черном платке повернулась к ней:

— Престольный праздник, пресвятая троица.

За окном были молодые, возбужденные лица. На груди у парня висел фанерный плакат, и Зоя Дмитриевна смогла прочитать одно верхнее слово — «Требую», а что требую, неизвестно: нижнюю часть плаката закрывали спины. Парня теснили, он смеялся. На троицу все это было непохоже...

Стараясь, чтобы старушка не слышала, Зоя Дмитриевна ласково окликнула высокого юношу, который стоял рядом и, согнувшись, всматривался в окно:

— Молодой человек, объясните, пожалуйста, что здесь происходит? Юноша посмотрел на Зою Дмитриевну:

— Вечерний спектакль...

За общим шумом она не расслышала, что он еще сказал, ей передалось возбуждение людей на улице, и она спросила невпопад:

— Билеты, наверное, трудно достать?

Юноша царственно усмехнулся, как будто именно он затеял этот необычный спектакль:

— Люди занимают очередь с вечера...

Зоя Дмитриевна опечалилась. В свое время ей пришлось столько выстоять в очередях! Сейчас стало гораздо легче, думала она, мясо, масло, сладкое есть в каждой семье. Если не пить, можно хорошо одеться. Жилье с удобствами пока не у всех, но будет у всех — к этому идем. Конечно, утешала она себя, очередь за билетами — самая благая очередь, радоваться надо...