Которая по счету...

Евгений Дубровин

У меня замысел первой книги родился легко и сразу. После окончания сельскохозяйственного института я работал под Воронежем и иногда приезжал в город в командировки. И вот однажды иду по улице и вижу: из коммуникационного люка таращится на меня мазутная, очень знакомая физиономия, только не могу вспомнить, где я ее видел.

— Привет! — кричит физиономия и весело так машет мне гаечным ключом. — На селе вкалываешь?

Я застыл от изумления. Это был парень с нашего курса.

— Ты что здесь делаешь? — спрашиваю.

— Как что? Не видишь? Слесарь по канализации.

— А как же диплом?

Парень испуганно оглянулся.

— Т-с-с... У меня всего четыре класса.

Так я встретился с прототипом своего героя Вацлава Кобзикова. Парень рассказал мне, какую полную лишений и опасностей жизнь ведет он и те кто, не поехав по назначению, остался в городе. На них «охотится» райком комсомола, усиленно «отлавливает» своих питомцев институт. Ни на танцы сходить, ни в кино... Единственная надежда — жениться на дочери какого-нибудь большого горожанина...

Сюжет был найден. Писались «Грибы на асфальте» легко, мне самому было интересно, что будет дальше. Я уж грешным делом стал придумывать, что написать книгу не такое трудное дело, как это принято считать. Заранее торжествуя, я стал читать повесть друзьям и знакомым. И стали происходить удивительные вещи. Там, где надо смеяться, никто не смеялся, там, где по идее должна появиться слеза, глаза друзей оставались сухими. Мне стали давать различные советы. Просто даже удивительно, сколько мне надавали советов. Некоторые вообще качали головами, сомневаясь, то ли я пишу, что надо писать: какое-то общество женихов, освобожденный председатель... Не послужит ли это дурным примером для выпускников вузов? «Может быть, бросишь ты эту сатиру, — говорили мне, — да напишешь лирическую повесть, про любовь?» У меня зашевелились сомнения. Перо валилось из рук. Может быть, я и вправду пишу не то? Может, лучше написать про любовь?

Наверно, так бывает с каждым начинающим, с каждой первой книжкой. Одни выходят из этой полосы сомнений окрепшими, другие гибнут как писатели. Первая книжка — это, по-моему, проверка молодого писателя на прочность, и писать ее, наверно, легче, чем остальные, потому что твоей работе постоянно сопутствует радостное удивление перед тем, что тебе вдруг открылось.

На мой взгляд, первая книжка всегда более эмоциональна, более наивна, но за счет этого и более свежа, автор работает над ней методом «проб и ошибок», доходя до всего своим умом. Затем появляется опыт. Вторая книга более профессиональна, более зрела. Но не теряет ли она чуть-чуть от этого?

Опыт не позволяет уже проходить мимо того, мимо чего раньше проходил не задумываясь. Вторая моя книга более продуманна. Шестилетний сын рассказывает отцу, что у них в детском садике кидаются хлебом. Рассказывает мимоходом, как о чем-то заурядном. Отец огорчен. Сын не понимает, что так огорчило отца. «Неужели из-за хлеба? Да его у нас навалом!» «Все равно надо уважать хлеб!» «Почему?» — наивно удивляется ребенок. А и в самом деле — почему? По-настоящему ценишь только то, что когда-то терял. Ребенок не терял хлеба. Жестоко, конечно, ставить над ним эксперимент. Лучше рассказать, как это было у нас, в голодном послевоенном детстве.

Так появилась повесть «В ожидании козы». Ее героям, двум братьям-подросткам, родители которых уехали за козой и погибли, неожиданно пришлось решать проблемы, которые раньше решали за них взрослые: проблемы добычи хлеба насущного, долга, ответственности перед собой и людьми. Происходит неожиданная переоценка ценностей, не каждый взрослый может выдержать неожиданную переоценку ценностей, а о ребенке и говорить нечего...

Третья книга, «Племянник гипнотизера», — сборник повестей, своеобразный итог первого этапа творчества, отчет перед самим собой и читателем. Отчет, может быть, и не во всем утешительный, но необходимый, чтобы осмыслить свои слабые стороны и идти дальше. По-моему, у большинства третья книга — итог.

Со временем все лучше понимаешь сущность человеческих отношений — качество, которое может дать лишь возраст, опыт. «Заманить» на свои страницы настоящего, живого человека — наверно, голубая мечта каждого литератора...

Великий источник

Вадим Кожинов

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.