В песках Алжира

Огромным усилием воли я сделал глоток и тут же потерял сознание. Очнулся только под утро в «мертвецкой». Около меня сидел старик - араб и улыбался. Дышалось легко, свободно, я даже не чувствовал жара. Старик, путая арабские и французские слова, рассказывал:

- Я санитар. Работаю здесь. Услышал от сестер, что какого - то русского опять отнесли в «мертвецкую». А что за болезнь, никто из них не знал. Врачи у нас ненавидят коммунистов. Ты ведь коммунист, да?

Я промолчал. В партии я не состоял, но скажи об этом честно, старик, наверное, огорчился бы. Правда, и спаситель не повторял вопроса, думая, вероятно, что я храню в тайне свою партийность.

- Есть у нас сестра - француженка, - продолжал старик. - Она очень добрая, сочувствует нашему народу. К ней - то я и обратился. Спрашиваю: что с русским? Она ответила, что у тебя неизлечимая горловая болезнь... Неизлечимая! - Старик усмехнулся. - Сколько я на своем веку вылечил от нее людей! Спасал и ваших, русских... Теперь ты быстро поправишься. Я попрошу Жаннету, чтобы она помогла тебе уйти отсюда.

Он встал.

- Что за лекарство, отец? - спросил я. Старик довольно погладил бороду и сказал:

- Слава аллаху, такое лекарство можно легко достать...

И он рассказал, что влил мне в рот виноградный спирт крепостью около ста градусов, а потом добавил лимонный и апельсиновый сок. Когда нарывы лопнули, он повернул меня вниз лицом. Я потерял много крови, но все - таки жизнь моя была спасена.

Врач, увидев «смертника» живым и здоровым, был удивлен. Он напустился на сестру Жаннету, женщину лет тридцати с очень милым и добрым лицом. Та, внимательно выслушав, пристально посмотрела ему в глаза и спросила:

- Может быть, прикажете его живым закопать в могилу?

Врач вышел, хлопнув дверью.

- Боже! Какая ненависть к большевикам! - с возмущением сказала сестра. - Готов на любое преступление... Омерзительно!... - И вышла вслед за доктором.

Ни врач, ни сестра не подозревали, что я понимаю их. Через неделю мне снова довелось стать свидетелем стычки между ними.

- Сегодня же выписать большевика! - властно бросил врач Жаннете.

- Но, мсье...

- Никаких «но»! Вопрос согласован и решен; Сегодня же! - И, не желая слушать возражений сестры, выскочил из палаты.

- Я сейчас же пойду... Это - преступление! - заметалась Жаннета.

- Мадам, одну минуту, - заговорил я по - французски. - Прошу вас. Не нужно! Я уже могу ходить.

Сестра изумленно посмотрела на меня, пожала мою руку и заговорила каким - то умоляющим тоном:

- Пожалуйста! Очень прошу вас, мсье! Не думайте плохо о нашем народе. Этот зверь ненавидит русских. Ненавидит и большевиков и коммунистов. Ему есть за что ненавидеть. Его отец - фабрикант. А сынок всю войну отсиживается в колониальной Африке. Даже орден получил, сволочь!