Ну, вот и последний рейс. И счет службы пошел уже не на сутки, а на версты. Куда потом? В батальон несколько раз наведывались зазывалы с местного завода. Манили «поляркой»*, большими деньгами. Но ребята постановили ехать всем взводом на БАМ. Всем взводом не удалось – увольнялись не вдруг, а по возвращении из командировок. Только шесть человек добрались до Тынды и прислали оттуда письмо: мол, ждем, приезжайте, кто не передумал. Тындинский адрес Стас хранил за обложкой военного билета.

_________

*Надбавка к зарплате за работу в условиях Арктики.

Ночью холод пробирал и под наброшенными шинелями. Уголь попался дрянной, зашлаковал всю топку, печка то и дело остывала. Сначала Адырбаев еще слезал с нар и ковырял кочергой в топке, орудовал в ней, будто дантист в дупле больного зуба. Под утро и ему надоело. Дремали, тесно прижавшись друг к другу, причем Вьюнцов оказался в «золотой серединке».

Шли хорошо, без остановок, так что к утру полярная ночь заметно поредела, а за теплушечным бортом побежал худосочный, но все же лесок.

В проеме дверей проносились черные, облитые нефтью цистерны, высокие зерновые вагоны, порожние и потому грохочущие платформы... Шорников глянул на часы: шесть.

– Подъем! – крикнул сержант, оттянув край брезентовой переборки. Адырбаев привычно встрепенулся и вылез из-под шинели. Вьюнцов сел, сладко зевнул в рукав.

– На зарядку – становись!

Адырбаев резво соскочил с нар. Вьюнцов изумленно вытаращил глаза:

– Вы что, ребята?

Конечно же, за такую реплику старшего матроса надо было немедленно поставить на место. Но повод был слишком мал, чтобы взрываться всерьез. Тем более что в транзитных караулах проводить зарядку регулярно все равно не удавалось: всегда кто-то отсыпается за ночную смену. Там, на холодной половине, где покачивалось на резиновом жгуте ведро, Стас с Адырбаевым истово приседали, отмахивались, отжимались, стараясь угадывать толчки и броски вагона. Разогрелись славно, так что от фланелевок пар пошел.

После завтрака Шорников прикнопил к дощатой стенке «Распорядок дня в подвижном карауле». Вьюнцов изучил документ с насмешливым прищуром.

— Что, и занятия по уставам будут?

— Будут, – подтвердил Стас.

— Ну-ну... Тише едешь – шире морда.

Вышли покурить на холодную половину. Поезд тянулся на подъем, выбирался на высокую насыпь; заснеженный лес провалился вниз, и потому зеленые штыки еловых макушек мелькали теперь где-то на уровне пола. Вьюнцов вдруг легко подпрыгнул и отжался на брусе. Не дав никому опомниться, он сделал стойку на руках, чуть покачиваясь над срезом вагонного пола, над струящимся полотном встречной колеи. Резким махом он швырнул тело в проем, но, крутнувшись на перекладине, как на турнике, благополучно приземлился в теплушке. – Тебе что – жить надоело?! – накинулся Шорников.

– Яй-яй-яй! – не то восхищенно, не то осуждающе цокал языком Адырбаев.

Вьюнцов отряхнул ладони.

– Ну, чего раскудахтались? Легкая разминка. Полезно после завтрака, – И добавил, должно быть, вычитанную где-то фразу: – Капля риска вспенивает чашу жизни!

Худощавое лицо его приняло надменное выражение, а прикушенная сигарета задралась круто вверх.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.