Тасин бунт

Она тихонько поднялась с постели, оделась.

В детдоме, кроме тетки и Кати, она никого не знала. Учителей и воспитателей она тоже боялась. Тетка часто ругала их и говорила, что все они «одна шайка-лейка». Был там один старый воспитатель, Иван Трофимович, со строгим и добрым лицом. Один раз он погладил Катю и Тасю по головам, когда они сидели в закутке около кухни и шептались по обыкновению. И Тася была благодарна ему за это и тихонько полюбила его.

Другой раз она слышала, как он разговаривал с женщиной-врачихой, назвал теткино имя и сказал с сердцем: «Ласковая сволочь... я бы ее сам... своими руками».

Тогда Тася не поняла ничего.

Теперь она вырвала листок в клетку из тетради, написала на нем крупными буквами: «ИВАН ТРОФИМОВИЧ ВСЕ ПРОДУКТЫ КРАДЕТ ТЕТЯ ШУРА ПРОДАЕТ ИХ НА РЫНКЕ А РЕБЯТА ГОЛОДНЫЕ ПЛЕМЯННИЦА ТАСЯ».

Она взяла чемоданчик и тихонько вышла на улицу.

На улице была черная ночь. Мело. Но под ногами все равно хлюпало.

Тася пошла к детдому, спотыкаясь и увязая в снегу. Добралась до детдома. Детдом спал. Все окна были черны.

Тася подсунула записку под входную дверь.

В детдом она не зашла. Ведь Катя лежала в больнице.

Она пошла на вокзал. Она решила уехать к двоюродному брату. Брата этого она никогда не видела, знала только, что он живет где-то на станции Куровской под Москвой и работает в лесничестве.

Денег у нее не было, билета тоже. Голова кружилась от болезни, лоб и глаза ломило, в горле было сухо.

Примет ее брат или нет, она не знала. Но она решила, что все равно уедет. Тетку она больше видеть не могла.

...Утром поезд стоял на станции уже далеко от городка, где жила с теткой Тася.

В вагон вошли две санитарки с носилками. Они были в платках и в белых халатах поверх пальто.

— Эта? — спросила одна из них.

— Эта, — ответил смуглый солдат.

Глаза у Таси были полузакрыты, сквозь жаркие ресницы страшно синели белки, коричневые губы запеклись.

Она все время скидывала с себя шинель.

— Клади, Маша, — сказала высокая мужеподобная санитарка.