- Что-то на первом стряслось, - сказала она, разглядывая берег. - Вон сколько людей у шлюза толчется... - Она опустила руку с тяжелым морским биноклем и, обернувшись ко мне, добавила: - Если Клочкина опять что-нибудь вытворила, не стерплю. Сегодня же отчислю с практики. Пусть хоть топится, хоть вешается - отчислю.
По тону ее голоса, по тому, как побелели пальцы, зажавшие бинокль, я понял, что Сашке на этот раз несдобровать, если она провинилась.
Меня охватило беспокойство, которое возрастало по мере приближения баркаса к саманному домику на берегу банка. Почему-то я был уверен, что Сашка обязательно имеет отношение к той толчее возле шлюза, причины которой мы не знали.
Едва баркас приткнулся к берегу, я заторопился вслед главному рыбоводу.
Возле шлюза были грудой навалены изломанные щиты-шандоры - и лежал разорванный кутец. Рабочие нашивали вдоль столбов дюймовые доски и приспосабливали к ним запасные щиты.
Белочубый Борис, напарник Сашки по дежурству на первом участке, доложил главному рыбоводу, что ночью разбило шлюз.
- Откуда-то бревно принесло, а тут ветер, как назло, волну разогнал, - торопливо говорил Борис, почему-то неловко вытягивая шею и мотая головой. - Бревном ударило по щитам... Вышибло одну шандору из пазов, а там уж пошло... Сами знаете, как...
Чувствовалось, что Борис чего-то не договаривает.
- Проворонили шлюз, - сказала Клавдия Николаевна и испытующе поглядела на Бориса. - Клочкина где?
- В дежурке Клочкина, - с усилием сказал Борис и потупился. - Застудилась она, Клавдия Николаевна.
- С чего же она застудилась?.. Всю ночь спали, за шлюзом не смотрели, а она застудилась. Крутишь ты что-то, братец... Ладно, пойду ее спрошу.
- Не ходите, Клавдия Николаевна! - Борис решительно загородил дорогу. - Плохо Саше, врач ей уколы делает... Сердце у нее от холода зашлось. Она же всю ночь в воде простояла. Я во всем виноват...
Запинаясь и путая слова, Борис рассказал о событиях прошедшей ночи.
Оказалось, что Сашка уже не раз оставалась на ночных дежурствах одна. У Бориса завелась в селе зазноба. Когда наступал вечер, он начинал так томиться по своей Светланке, что Сашка не выдерживала и соглашалась отпустить его с дежурства. Каждый раз Борис обещал ей, что будет «одна нога - там, вторая - здесь». И каждый раз возвращался на утренней зорьке.
Так случилось и прошлую ночь. Оставшись одна, Сашка то ли придремнула в дежурке, то ли все произошло так неожиданно, что она не смогла ничего предупредить...
Слушая Бориса, я представил себе чернильно-темную ночь, тугой ветер, бьющий по ветлам, и хлюпанье волн о берег. Представил себе одинокую мазанку, язычок привернутого фонаря и жиденький проволочный крючок на двери. Услышал скрежещущий деревянный треск у шлюза. Увидел испуганную Сашку, выскочившую в ветреную темень. Она подбежала к шлюзу, свесилась через перила и, опустив фонарь, увидела, как тяжелое бревно бьет в шандоры, вышибая их из пазов одну за другой. Увидела, как вода из банка уже хлынула в магистральный канал, и поняла, что за ночь производители могут уйти через шлюз в Волгу, и хозяйство останется пустым.
Другой, опытный и сильный, догадался бы отвести бревно багром, взять запасные щиты и закрыть ими шлюз. Сашка сделала по-своему. Она повесила фонарь на перила и прыгнула в воду. Почти до рассвета стояла она по горло в воде, отталкивая руками злополучное бревно, которое волны снова и снова подносили к уцелевшим щитам. Когда Борис пришел к шлюзу, он с трудом вытащил окоченевшую Сашку на берег и поднял тревогу...
- Сомлела она, Клавдия Николаевна, - сказал Борис и непослушными пальцами стал вытаскивать сигарету из смятой пачки. - Хорошо, Генка на мотоцикле за доктором слетал... В общем, моя вина и мой ответ, а Сашу не трогайте...
Когда мы пришли в дежурку, врач уже укладывала свой чемоданчик, а Сашка спала, с головой укрытая одеялом, поверх которого были наброшены два чьих-то ватника.
- Обошлось, - сказала нам врач. - Уколы я ей сделала и спиртом растерла. Не тревожьте, пусть спит, а завтра я наведаюсь.
В 1-м номере читайте о русских традициях встречать Новый год, изменчивых, как изменчивы времена, о гениальной балерине Анне Павловой, о непростых отношениях Александра Сергеевича Пушкина с тогдашним министром просвещения Сергеем Уваровым, о жизни и творчестве художника Василия Сурикова, продолжение детектива Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.