Пока Пропп лижет стену, изгибаясь, чтобы дотянуться до влажных участков, медик поджигает очередную скрученную в фитиль акцию и отвечает:
— Он рассказывал мне про странное обещание, которое дал ей... Что-то вроде рождественского подарка...
Он умолкает.
— И что дальше?
— А ничего.
— Ты хочешь сказать, — недоверчиво спрашивает Пропп, — что вместо него вляпался в это тухлое дело?
— Двое стоят лицом к лицу в неровном свете подожженных листков бумаги, и голоса их снова звучат агрессивно. Я не дешевка! — с вызовом бросает Барран.
— Какая разница, раз он все равно на том свете?
— Он бы никогда не отрекся от меня, ни от живого, ни от мертвого! — кричит Барран. — И я не собираюсь от него отрекаться! А теперь заткнись, ты расходуешь кислород!
Клокоча от ярости, медик поворачивается, идет к стене и садится подле нее, не глядя на легионера.
Пропп тоже съехал на пол — изнуренный, измученный, но улыбающийся. С иронической покорностью он оглядывает стены, освещаемые факелом в руке Бар-рана, потом говорит:
— Чертов Моцарт!.. Но раз уж он был такой головастый, скажи, что бы он сделал сейчас, чтобы вытащить нас отсюда? Скажи, док!..
Барран поворачивается к нему, собираясь послать его куда подальше. Но слова сами застревают у него в горле, словно споткнувшись о вопрос легионера. На протяжении нескольких секунд в бетонной коробке почти зримо присутствует третий — Моцарт.
Пропп, естественно, не ждет от медика ответа на свой вопрос, но взгляд его вдруг останавливается на стене, к которой он прижимает правую руку. Легионер смотрит на ладонь: она совершенно суха.
Отнимает от перпендикулярной стены левую руку: она влажная от конденсата.
Пропп оглядывает другие стены и поспешно вскакивает.
— Посвети-ка мне, — говорит он.
Он стоит перед той частью стены, которую они с Барраном лизали, как звери. Барран поджигает новый листок. Пропп ощупывает стену сверху донизу.
Конденсация — теперь это отчетливо видно по блеску мельчайших капелек — происходит строго на полосе стены шириной около метра по всей ее высоте.
— Ну, что там у нас? — нетерпеливо спрашивает Барран.
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.
Андрей Лукьянов: «и дефицит колбасы может стать источником вдохновения для лиры поэта»
Энтузиасты возрождают Старый Тбилиси
Корреспондент «Смены» Евгений Федоров беседует с председателем экспертной комиссии по уголовным делам, связанным с видеопродукцией, Владимиром Боревым