Прикосновение

Звали его Добрым охотником. Добрый с большой буквы, а охот маленькой, презрительно.

Добрый охотник... Но фамилии я его не помнил

Охотник и в самом деле был добр. Он вошел в освещенный круг сухих веток.

— Чаю хотите? — спросил он.

— О-о... — только и мог сказать я ему и сел, не снимая ни ружья, ни рюкзака. Мне было и неудобно, и хорошо.

— Значит, хотите? — сказал Добрый охотник и стал возиться с костром. Хотя он и так горел светло, ярко, ровно. Но охотник совал в огонь березовые рыхлые палки.

Я и сам люблю жечь такие дрова. Они получаются из давно умерших, лежалых берез и ломаются руками. Горят они слабее обычных дров, но приятно горят, без дыма. Добрый охотник сходил к ручью, и. мы молчали, ожидая, когда закипит чай. Кипятился он в алюминиевой закопченной дочерна фляжке, подвешенной к палке за проволочную петлю.

Добрый охотник, пошевеливая костер, сказал вдруг:

— Я вас знаю, вы Галенкин-младший.

— Верно, — ответил я и положил ружье. Поворочавшись, снял рюкзак и прилег. И теперь с одного бока мне грел костер, с другого холодил ночной ветер.

— Чего же вы бродите ночами? Надо спать в стогах. Или не спится? (А я ходил к охотничьим кострам и все прислушивался, искал человека, убившего отца. Почему бы мне не найти его, ведь он охотник и ночью, у костра, может, и проговорится).

— Люблю костры, — ответил я.

— Вот, вот, я человек этого века, — говорил мне Добрый охотник. — Имею машину, ружье-автомат, телевизор. А все же тянет меня к огню. И, знаете, я очень рад, что вы в вашем горе полюбили и охоту и костры.

— Атавизм, — сказал я и стал шарить в рюкзаке, ища еду. Но Добрый охотник запретил мне шарить и сам достал кружок копченой колбасы и большой кус хлеба. Дожидаясь чая, мы ели хлеб с копченой колбасой. Затем пили чай, и мне было почти хорошо. Телу хорошо.

— Охота спасет вас, — говорил Добрый охотник. — Это же замечательно, что есть на свете Сибирь. Сколько дичи! Сколько интересных людей! Вот и ваш отец... Хороший он был человек, земля ему пухом, и снимал зверей, как бог! У меня есть его снимки, моих собак, конечно. Люблю я хороших людей и коллекционирую воспоминания о них, — говорил Добрый охотник. — Их собираю на старость. Знаете, скоро люди будут жить долго, лет так по сто восемьдесят. Им будут нужны такие вот коллекции в памяти.

«А мой отец жил всего сорок лет», — подумал я и сказал:

— Простите, но я очень устал и хочу спать.

Добрый охотник дал мне куртку и остался сидеть. Должно быть, рылся в своей коллекции.

— А парень-то зябнет, — спохватился Добрый охотник, говоря сам с собой. — Накрою его пиджаком, да еще вскипячу чайку, да стану думать о нем. Пить чай и думать до рассвета у костра. Что может быть лучше?

...Проснулся я поздно, часов в десять, и мы позавтракали. А затем охотились вместе до вечера. Ничего не убили. Мы пришли на станцию и взяли билеты в город.