Наверное, каждый человек начинается не со дня рождения, но из глубины истории его народа, земли, на которой жили его предки. И в этом закономерность и постоянство Жизни... Когда задумываешься над тем, где твое начало, то стремишься копнуть пласт поглубже, открутить ленту памяти подальше в прошлое.

Моя память хранит рассказы отца о дедушке, бедном крестьянине-литовце, который своим трудом на земле кормил многодетную семью. Половину своих детей дедушка похоронил, среди живых остался мой отец Юозас.

В ту давнюю пору в деревне была одна забота — прокормиться. Беспросветная нищета, от зари до зари труд в поле. И нет ему конца, и никаких светлых дней радости... Люди рождались, жили на земле, трудились на ней и умирали, так и не узнав счастья, нигде, кроме своей деревеньки, не побывав, ничего не увидев.

Отец рассказывал мне, как решил пробиться сквозь эту толщу беспросветного существования. Был он поначалу пастухом, но потом оторвался от деревни и, когда начались события 1905 года, примкнул к революционному движению. Сделал это он едва ли сознательно, просто его интуитивно потянуло к людям, призывавшим к справедливости.

Было ему в ту пору пятнадцать лет...

После первой революции отец уехал в Варшаву — искать работу. Устроился учеником к портному. Условия жизни страшные — полуголодное существование, помощи никакой, да и ждать ее неоткуда.

Накануне первой мировой войны отца мобилизовали в царскую армию, и вскоре он, как тысячи других солдат, испытал на себе все тяготы фронтовой жизни. В одном из боев был ранен и демобилизован как инвалид.

В Литве в ту пору хозяйничали войска кайзера, и отец обосновался в Смоленске, где поступил на фабрику. В Смоленске же вновь примкнул к революционному движению, там и встретил Октябрьскую революцию.

Когда немцы ушли из Литвы, отец вернулся на родину, поселился в небольшом городке Вилкавишкисе. Сейчас это районный центр Литовской ССР, известный двумя своими заводами — консервным и металлоизделий, а также издавна — с XVI века — знаменитой в Литве швейной фабрикой. Так вот, в Вилкавишкисе отец уже полностью втянулся в политическую деятельность, вместе с товарищами организовывал партийные ячейки. Находясь на полулегальном положении, он стал одним из организаторов социал-демократического движения в городе.

Человек деятельный, жадный до всякого рода просветительства, он активно участвовал в любительском творчестве — пел в хоре, выступал в различных любительских кружках. По тому времени он был уже в достаточной степени грамотным и прогрессивным человеком, изучал «Капитал», общался с городской интеллигенцией, людьми просвещенными — адвокатами,, врачами, студентами, стремившимися внедрить в сознание людей передовые революционные идеи.

Там же, в Вилкавишкисе, на одной из репетиций хора познакомился отец с моей будущей матерью, Оной Блажайтите. Так же, как и он, мама происходила из бедной крестьянской семьи. Отец рассказывал мне, что удивительно схожими были судьбы литовских сельчан Баниониса и Блажайтиса...

Все тяжелее и тяжелее становилась жизнь отца в Вилкавишкисе. Оставшись без работы, он переезжает в Каунас и устраивается там портным в одной из мастерских. Позже в Каунас приезжает его невеста, и молодые люди вступают в брак.

В столице — тогда Каунас был столицей Литвы — отец продолжает политическую деятельность. выступает на митингах, распространяет коммунистическую печать. К тому времени он уже несколько лет — с 1918 года — член Коммунистической партии Литвы.

Я родился в Каунасе в 1924 году...

В 1926 году в Литве произошел фашистский переворот. В стране был введен жесточайший режим, начался кровавый террор против компартии. Были разгромлены многие прогрессивные общественные организации, профессиональные союзы.

Отец попал за решетку, а после выхода из тюрьмы решил полностью посвятить свою жизнь политической борьбе. Какое-то время он оставался в Литве, а в 1929 году эмигрировал в Бразилию. Мама и мы с сестрой остались в Каунасе и стали ждать вызова...

(До сих пор я воспроизводил по памяти то, о чем узнал из рассказов отца и мамы. Со времени отъезда отца в Бразилию начинаю уже сознательно припоминать дальнейшие события).

Итак, мы ждали вызова. От отца приходили письма, в которых он писал о трудностях жизни на чужбине. Через год письма неожиданно перестали приходить. Мы не знали, что и думать. Наконец, через знакомых узнали, что отец арестован за участие в местном революционном движении и находится в тюрьме.

Мы жили очень бедно, как говорится, на грани. Денег ни на что не хватало, и нас с мамой и сестрой хотели уже выселить из крохотной комнатушки. Топить было нечем, и грелись мы больше у примуса, когда мама готовила какую-нибудь незатейливую похлебку. У меня не было даже ботинок. Мама вязала носки, и, надев их, я обувался в старые калоши. И ждал, ждал лета, когда не нужна никакая обувь, а можно бегать босиком.

...В один из мартовских дней 1930 года я сидел у окна и смотрел на улицу. Вдруг увидел идущего по двору человека. Он был без пальто, хотя еще по-зимнему холодало. Не могу объяснить, почему, но почувствовал: отец!

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.