Поезд в XXI век

Я пришел, и почти сразу мне в актовом зале показали фильм об училище. Вот так, не теряя времени на лишние разговоры, я был введен в курс дела, узнал, что здесь обучают помощников машинистов тепловозов и дизель-поездов и эта специальность требует от человека технических склонностей, дисциплины, самостоятельности. Готовят монтеров связи и СЦБ (сигнализация, централизация, блокировка) – за этой аббревиатурой стоит работа с автоматикой и телемеханикой. Отсюда выйдут проводники пассажирских вагонов и ремонтники этих вагонов. Дежурные по станции, которыми нельзя стать без расчетливости, спокойствия, умения принимать решения в сложных, порой пиковых ситуациях. Я узнал, что для всего дорожного хозяйства здесь готовятся профессионалы. А потом пошел смотреть, где их готовят.

– У нас в училище вы увидите во многих местах следы идущей работы, – объяснял Пютсеп. – Кабинет электротехники мы, например, перестраивали четыре раза. Его я вам сам покажу. А вообще хороший учебный кабинет никогда не надо считать построенным окончательно. Потому что тогда он может стать неживым. Жизнь-то идет вперед.

Да, в этом училище было на что поглядеть. Уроки закончились, мы с секретарем комсомольской организации Людой Финагиной шли по пустым коридорам, я указывал на любую дверь, и, отперев ее, мы входили в учебные классы. Здесь не было одинаковых комнат – вообще ни одной. Разная мебель, различная ее, расстановка, кинопроекторы, диапроекторы, графо-проекторы, схемы, сложнейшие модели, оборудование. В классе-лаборатории учительница химии с трогательной важностью сказала: даже чтоб быть уборщицей здесь, в ее кабинете, необходимо иметь высшее образование.

– Мальчишки все с удовольствием ремонтируют и ломают, – добавила она вдруг с улыбкой, – а учатся не всегда с удовольствием. Приходится это учитывать. Вот это они делали сами. – Она продемонстрировала лабораторный стол замысловатой конструкции. – И вот этот сложный вытяжной шкаф, и вот то, и вот то.

Еще в Москве мне рассказывали, что училище достигло выдающихся результатов в научно-техническом творчестве. 129 медалей получили работы и изобретения ребят и их педагогов на ВДНХ. И вот теперь я мог их посмотреть не в виде застывших музейных экспонатов, а в качестве оборудования для изучения своей профессии или фундаментальных законов науки, или инструментария, который помогает делать урок ярче, концентрированней, занимательней.

В буклете, выпущенном к столетию училища, под одной из фотографий набрана такая вот фраза: «Ухаживают за кабинетом учебные группы под руководством мастера». Здесь не опечатка, не неловкий перевод, а самое точное слово. За кабинетами не следят, не убирают их, за ними ухаживают, как за детьми. Наверное, поэтому, несмотря на то, что в них постоянно идет работа, они и выглядят, как ухоженные дети у матери, – нарядными, чистыми, свежими.

У директора два постоянных рабочих места в училище: директорский кабинет и электротехнический. Этот второй – белый просторный зал. Во всю стену – красным контуром изящный абрис нашей страны, схема ее энергетической системы, напротив – рабочее место учителя, тоже белый, удобный пульт, за которым экраны, доска, видеомагнитофоны, графопроектор. В аудитории ряд слегка выгнутых полукруглых столов каждый на трех человек, и каждый оборудован микрокалькулятором и телевизором. Ну, не учебный класс, а командный пункт какого-то звездолета. Столько здесь было всего – и кино, и телевидение, и электроника, и до того все красиво, что я, честно сказать, решил: это больше необходимо для гостей, для показа, а не для ребят.

Кажется. Пютсеп рассердился немного:

– Введение в электротехнику я раньше читал 4 часа, теперь с помощью различных технических приспособлений – один час. Техника, правда, мертва, если нечего показать. Необходим системный подход к средствам дидактики, нужны видеотеки, комплекты слайдов, фильмов, транспарантов.

И все-таки в училище так гордились своей технической оснащенностью, так все время именно на эту сторону своей жизни обращали мое внимание...

– Но это не цель, а средство! Пютсеп распахнул шкаф.

– Вот три тысячи перфокарт, здесь задания и вопросы. С помощью этой контрольно-зачетной системы каждый ученик опрашивается на каждом уроке и на каждом уроке получает оценку. Думаю, главное – мы должны смоделировать уже в училище их производственную жизнь. А в производство, как известно, электроника входит все шире.

Мне подумалось вдруг, что это электротехническое царство нужно не только ребятам. Оно необходимо еще и самому Райво Пютсепу.

– Я в своей жизни совершил две важные ошибки, – признался Пютсеп «почти совершенно серьезно». – Первую – когда после поступления в аспирантуру согласился быть заместителем директора училища, вторую – когда стал директором. Потому что по внутренней сущности я неисправимый педагог, преподаватель, люблю свое дело, уроки... И вот, пользуясь служебным положением, веду их постоянно. На занятиях мы обсуждаем любые проблемы – от сугубо профессиональных до летающих тарелок и лох-несского чудовища. – Райво Александрович улыбнулся, было совершенно очевидно, что о своей педагогической деятельности он вспоминает с удовольствием.

Вот история, которую рассказывали мне несколько разных людей. Может, и есть что-то в ней от легенды, но ведь и легенды просто так не рождаются.

Учился в училище паренек – бывший детдомовец. Бывало, на весь мир сердился. Ожесточался, как дикий котенок, ну только не шипит и не царапается. А бывало, важничал!.. Просто так и не подступиться к нему. Как-то стоит на остановке, троллейбуса нет, а пешком идти не желает. И величественно заявляет друзьям: «Я пешком не хожу и воды не пью». Такой вот принц крови. Но тогда все-таки пришлось ему пройти своими ногами. Шли они вместе с директором. Разговаривали и понимали друг друга. Отец Райво Пютсепа – разведчик-парашютист – во время войны был заброшен в Эстонию в тыл к фашистам, чтоб организовать партизанский отряд, и в одном из боев погиб. Так что Райво часть детства тоже провел в детдоме. А детдомовец детдомовца поймет, наверное, лучше, чем какой-нибудь благополучный, сытый человек. Так что с тех пор паренек этот стал вроде бы поспокойней. Пешком ходить начал. Раз директор училища себе позволяет, ему тем более можно.

Пютсеп не по рассказам знает, что такое голодное военное детство, может быть, поэтому он так и стремится, чтоб нынешние его воспитанники ни в чем не нуждались. Ни одна средняя школа, да и не каждый институт или техникум смогут потягаться своей материальной базой с этим профессионально-техническим учебным заведением. Не хотелось бы, чтоб сложилось впечатление, будто у нас все ПТУ такие благополучные или что здесь нет проблем. И училищ, подобных этому, не столько, сколько б хотелось, да и здесь, как в каждом живом деле, есть свои сложности.

– Случается и у нас то, что называется на сухом языке инструкций «потерей контингента». В несколько групп мы набираем девочек и ребят уже после школы. Некоторые из них женятся и уходят, не закончив образования. – Пютсеп говорит об этом спокойно. – Да, производство недополучает в срок специалистов, но детей надо растить, надо кормить семью. Поезд можно остановить, а жизнь-то не остановишь. У нас многое есть, но, видно, так устроена жизнь и человек, что всегда ему нужно что-то еще. – Райво Александрович усмехается. – Идеально было бы, если б у нас во дворе стоял не только музейный паровозик, но и настоящий тепловоз и вагоны, чтоб ребята их могли изучать, ремонтировать. Нам хотелось бы иметь полигон автоматики. Автоматика уже сейчас такая надежная, что человек может всю жизнь прослужить на дороге, а она не выйдет из строя. А все-таки он, как специалист, должен быть подготовлен в училище и к подобному испытанию. И такой полигон нам, наверное, завести придется.

Когда Пютсеп чуть более пятнадцати лет назад пришел в училище преподавателем электротехники и спецпредметов, в пользование он получил... свободное помещение.

– Мы делали все вместе с ребятами. Комсомольская организация постоянно и очень активно участвует в этой до сих пор идущей работе. Часто гости, нас посещающие, говорят: вам-де легко, вы богатые. Но, например, внутренняя телесистема нам встала в три тысячи рублей, а могла стоить дороже, если бы мы пригласили мастеров со стороны. Но мы сами ее монтировали. Да, мы богатые, – со спокойной гордостью произносит Пютсеп, – потому что богатство это мы создаем своими руками.