К югу от Тулы, в стороне от больших магистралей, стоит небольшой городишко с патриархальным именем Богородицк. Обычный, мало кому известный райцентр, каких тысячи в России. Раньше про такие сказали бы: заштатный. Но вряд ли у кого поднимется рука приписать такой эпитет Богородицку. Блеском фантазии российских людей, творением их талантливых рук отмечена его история. Но... Как часто это «но» вынуждает вести рассказ о славных страницах того или иного города лишь в прошедшем времени. Скажем честно, существовала такая опасность и для Богородицка. Время, войны, фашистское нашествие оставили от былой красоты города лишь развалины. И, может быть, не таким уж скоропалительным было то решение – расчистить само место бывшей архитектурной жемчужины, сровнять с землей, поскольку поднимающаяся из послевоенных руин страна силы и средства свои направляла на восстановление более необходимых ценностей.

Но... Опять то же «но», только уже со счастливым оттенком! Нашлись в городе люди, посчитавшие невозможным лишить его былой красоты. Партийный работник, местный художник, директор городского музея позволили себе не поверить в невозможность воскрешения к жизни Богородицкого дворца и парка. Отстаивая свою точку зрения, они – сначала втроем – пришли в бывшую усадьбу с лопатами и кирками. Поначалу они прослыли чудаками, но разве может доброе дело не вызвать сочувствия, поддержки! Скоро их стало гораздо больше. Богородчане поверили энтузиастам и стали энтузиастами сами. Едва ли не каждый из горожан независимо от возраста и занимаемой должности внес свою посильную лепту в воссоздание строгой красоты родного города. Не дожидаясь указаний на то и дотаций.

Прекрасно, когда людей соединяет одно дело. Но если это общее дело в том состоит, чтобы городок, где живешь, возродить, восстановить его славу и красу, у общности такой новый, высокий смысл возникает. Имя ему – подлинный, глубинный, человечный патриотизм, любовь к отчему дому.

...Объять Богородицк взглядом, постичь его классический архитектурный замысел и планировку лучше всего с каменной балюстрады на крыше дворца. Стоит преодолеть сотню горбатых, потрескавшихся от времени ступеней, чтобы разом увидеть вдруг, как сходятся к пологому правому берегу Уперта рассекающие пыльную зелень все те же неизменные лучи пяти главных улиц.

И тогда преображенный современностью заштатный райцентр Тульской области являет вновь по воле своего создателя образ древнегреческого амфитеатра: поперечные улицы – ряды кресел, радиальные – проходы между ними, зеркало пруда из перегороженной реки – сцена, а на ней – немое действо величавой простоты дворца, словно парящего над землей.

Парк затейливыми и пышными декорациями окружает дворцовый холм и, как любят выражаться архитекторы, «держит» вместе с ним город. Тот, что вырос из небольшой стрелецкой крепостцы, был потом государевым пашенным заводом, молчаливо провожал отряд местного воеводы Нелединского в погоню за прорвавшимися под Чернью разницами, кряхтя, тянул суровую лямку петровской колонизации края, поставляя лошадей для нужд армии, партизанил в гражданскую, строился, заводил промышленность, отправлял лучших сынов на фронты Великой Отечественной, а сегодня дает стране уголь, ремонтирует сельхозтехнику, готовит рабочую смену. Город думает о будущем и чтит свое прошлое, которое напоминает здесь о себе остатками крепостного вала, археологическими раскопками, славными именами отечественной культуры.

Давно уже нет в Богородицке шестиугольной центральной площади с присутственными местами, домом городничего, казначея и купеческими подворьями с лавками. Однако и теперь, будто воочию, следишь за пробирающимся здесь невысоким человеком в заляпанном глиной камзоле и завитом парике, – тем самым, что носил этот город и парк в рулоне чертежей под мышкой и никогда не повышал голоса на рабочих.

Звали его Андрей Тимофеевич Болотов.

Современники знали Болотова главным образом как первого нашего ученого-агронома, автора оригинальной помологической системы и обстоятельнейшего ботанического руководства. В памяти поколений этот человек остался, пожалуй, наиболее плодовитым русским писателем-просветителем «осьмнадцатого столетия», подарившим потомкам колоссальный мемуарный свод, кладезь богатейших сведений о быте и нравах эпохи. Для подписчиков новиковского «Экономического магазина» он был многолетним редактором и фактически единственным сотрудником сего журнала, в который написал около пяти тысяч статей. Все же написанное и переведенное Болотовым заняло бы, по примерным подсчетам С. А. Венгерова, составителя «Критико-библиографического словаря русских писателей и ученых», 350 томов обычного формата.

Разработанный Андреем Тимофеевичем образцовый генеральный план Богородицка сделался достоянием учебников по истории отечественного искусства. Кичливый петербургский маэстро Лейм при всем старании не сумел отыскать в болотовских листах ни единого изъяна и с кислой миной вынужден был подписать произведение провинциального самоучки.

«Сущим цветником» окрестила этот проект Екатерина Вторая и повелела «точно таким образом город расположить».

А ведь Андрей Тимофеевич и не помышлял о лаврах архитектора! Это было так, побочным увлечением, отдохновением души. Равно, как и будущий венец его творчества, «чудо здешних мест» – пейзажный Богородицкий парк, не уступавший, по уверениям знатоков, прославленным садово-парковым фантазиям Гонзаго и Камерона в Павловске и Царском Селе.

Один из первых пейзажных парков в России, созданный к тому же не иностранцем, а русским, он долго служил вдохновляющим примером для подражания.

Мы застаем Андрея Тимофеевича у подножия Богородицкого холма весной 1774 года, когда сюда потянулись со всей округи вереницы мастерового люда, подводы с камнем и лесом. Начиналась закладка дворца и новой Казанской церкви при нем.

...Десять суток, разбрызгивая талый снег и грязь, скакали из столицы гонцы с указом императрицы, согласно которому город передавался в дар малолетнему сыну Екатерины, князю Алексею Григорьевичу Сицкому «исключительно как дань любви и благодарности к отцу его, бывшему армейскому капитану Григорию Орлову».

По одному из пожалованных богородицких имений – Бобрики владетельный князь удостоился позднее титула граф Бобринский, дав начало известному в России роду крупных землевладельцев и сахарозаводчиков, государственных и общественных деятелей либерального толка.

Так Богородицк, город древний, город заслуженный, получивший при Иване Грозном право чеканить собственную монету, одним росчерком пера лишался уездной самостоятельности и отходил в графскую вотчину.

Но, как знать, не случись этого, возможно, не возник бы в далеком тульском уголке дворцово-парковый ансамбль, увековеченный именами Ивана Старова и Андрея Болотова.

Они работали порознь и, очевидно, даже никогда не встречались. Но вдохновение их слилось в единую гармонию. Старое, молодой тогда архитектор, которому совместно с Казаковым и Баженовым предстояло закладывать основы русского классицизма, только что возвратился из шестилетней, как бы мы теперь сказали, стажировки во Франции и Италии, куда был направлен в числе лучших выпускников петербургской Академии художеств.

Строительство дворцовых усадеб в Богородицке и Бобриках, первый большой заказ, на котором Старое опробовал свой быстро крепнувший талант, послужило прообразом ряда его последующих созданий. Недаром в плавных линиях стен и купола Казанской церкви угадывается, словно в миниатюре, воздушный абрис Троицкого собора Александро-Невской лавры.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.