Я постарался сосредоточиться и обратился к Петре.

— Ты... у тебя получилось слишком сильно, — сказал я. — Теперь попробуй чуть-чуть потише... Нарисуй картинку так, как будто она далеко от тебя. Сделай ее не такой яркой, словно она из паутинки... Понимаешь?

Петра кивнула и снова зажмурилась.

— Берегитесь! — предупредил я остальных и сам закрылся.

На этот раз у нее получилось слабее, и мы были готовы к этому, но все равно у меня в мозгу опять словно что-то взорвалось. Однако за вспышкой я все-таки разглядел...

— Рыба! — сказал я. — Маленькая рыбка с длинным хвостом!

Петра довольно ухмыльнулась.

— Верно, рыбка! — донеслось от Мишеля. — Здорово у вас получается, ребята! Только если в следующий раз ты не научишь ее пользоваться одной сотой своей силы, она спалит нам мозги, пока не научится говорить. — Теперь ты рисуй! — потребовала Петра, и урок продолжался.

На следующий день мы занимались тем же. Громадная сила ее передач жутко изнуряла меня, но она явно делала успехи. Постепенно она научилась передавать не только зримые образы, но и мысли. Конечно, очень по-детски, но другого мы и не ждали. Главная трудность по-прежнему заключалась в ее силе, с которой она это делала. Стоило ей чуть-чуть забыться, как она буквально выворачивала наши мозги наизнанку. Все наши жаловались, что ничего не могут делать во время наших упражнений: у всех в головах словно гремел оглушительный барабанный бой. В конце второго урока я объявил Петре:

— А сейчас картинку тебе нарисует Розалинда.

— А где эта Розалинда? — спросила она, оглядываясь по сторонам.

— Здесь ее нет. Она... далеко отсюда. Но для наших картинок это неважно. Давай гляди в черный колодец и ни о чем не думай. А вы все, — обратился я к остальным, — не мешайте. Пусть говорит одна Розалинда. Давай, милая, действуй!

Мы все замолчали.

Розалинда нарисовала пруд с камышами по краям. В пруд она напустила маленьких смешных утят разных цветов. Плавая, они выделывали забавные, но вместе с тем очень ритмичные танцевальные фигуры. Все делали это синхронно, но один утенок, самый маленький, все время отставал от других. Петре все это очень понравилось, она просто заходилась от восторга. Вдруг совершенно неожиданно она передала свое восхищение. Картинка, нарисованная Розалиндой, мгновенно исчезла, а мы все едва не лишились сознания. Такие всплески ее эмоций были для нас мучительны, но успех был несомненный.

На четвертом уроке она научилась воспринимать «картинки», не зажмуриваясь. Это было еще одним шагом вперед. В конце недели прогресс стал очевиден: мысли она передавала самые простые и не всегда на более или менее спокойном уровне (иногда срывалась на полную силу, и это было кошмаром для всех), но принимала нас всех очень хорошо, хотя из тех разговоров, которые мы вели между собой, она улавливала очень немного.

— Вы говорите слишком быстро и слишком много всего сразу, — жаловалась она. — Правда, я всегда могу отличить, когда говоришь ты, когда — Розалинда, когда — еще кто-нибудь... Но вы делаете это так быстро, что все запутывается... Правда, у других еще больше запутано... — добавила она.

— У каких это других? У Кэтрин и у Марка? — спросил я.

— Нет. Этих-то я узнаю. Я про других. Тех, что там, далеко-далеко! — нетерпеливо объяснила она.

Я решил ничем не выдавать своих чувств.

— Наверное, я их просто не знаю, — сказал я спокойно. — А кто они такие?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• …
• 23
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.