Отклонение от нормы

Я рассказал ему про тетю Харриет и ее ребенка.

– Ее лицо... когда она уезжала... – бормотал я, всхлипывая. – Я никогда раньше не видел такого... лица. Я и сейчас его вижу... там... в воде!.. Я поднял глаза на дядю. Выражение его лица было мрачным. Углы губ опущены. Таким я его еще тоже никогда не видел.

— Вон оно что... – процедил он сквозь зубы.

— Все это случилось, потому что ребенок был не такой, как все, понимаешь? И так же было с... с Софи... Тогда я не понимал... Но теперь я... Я боюсь!.. Что они сделают со мной, если узнают?!

— Никто никогда не узнает! – сказал Аксель, положив руку мне на плечо. – Никто и никогда! – твердо повторил он.

— Был же среди нас один, который вдруг исчез, – напомнил я ему. – Может, про него узнали?

Он отрицательно мотнул головой.

— Тебе не стоит тревожиться о нем, Дэви. Я узнал, .что один парень неподалеку отсюда как раз в то время, о котором ты говорил, погиб... Случайно... Его звали Уолтер, Уолтер Брент, лет девять ему было. Не повезло парнишке: слонялся возле лесорубов, ну, его и придавило деревом ненароком.

— А где это было? – спросил я.

— Милях в десяти от нас. На соседней ферме.

Я задумался. Вроде все сходилось, и это мог быть как раз тот случай, когда один из наших неожиданно замолк. Не желая зла этому неведомому Уолтеру, в глубине души я страстно хотел, чтобы погибшим оказался именно он – один из наших.

Аксель помолчал, наблюдая за мной. Потом сказал:

— Вовсе не обязательно, чтобы кто-то узнал про вас. Ведь это не видно... ну, снаружи не видно... Узнать могут только, если ты сам себя выдашь. Поэтому ты должен быть очень осторожен, Дэви!

— Что они сделали с Софи? – спросил я его точь-в-точь, как в первый наш разговор, но, как и прежде, он пропустил этот вопрос мимо ушей и заговорил о другом:

— Запомни то, что я тебе сейчас скажу, Дэви. Все думают, что они созданы по образу и подобию, но никто не знает наверняка. Я твердил тебе это в прошлый раз, но ты... тебя тогда интересовало другое. Пойми, даже если Древние были такие, как я и все мне подобные, что с того? Ну да, я знаю все эти сказки про них: какие они были могущественные, как был велик и прекрасен их мир и как однажды, когда-нибудь мы вернем себе все, что когда-то утратили. Во всем этом, конечно, полным-полно чепухи. Но даже если в этом есть и немало правды, подумай, Дэви, что хорошего в том, чтобы слепо повторять их путь – идти за ними след в след? Подумай, где теперь этот их распрекрасный мир?

— Их постигла Кара, – машинально повторил я слова многих проповедей.

— Ну да, ты запомнил то, что говорил священник. Так написано и в церковных книгах, и это легко повторять, но совсем не просто понять, особенно если ты кое-что повидал своими глазами. Кара не просто буря или там пожар, наводнения, вроде тех, что описаны в библии. Это как будто все, вместе взятое и в то же время... гораздо худшее. Гораздо более страшное. От этого возникли и руины, светящиеся по ночам, и Черные берега, и Плохие земли... Чего я не понимаю сам, так это странных вещей, которые это сделало с оставшимися в живых...

— Но ведь Кара... – начал было я.

— Пустое слово, – нетерпеливо отмахнулся Аксель. – Пустой звук, который ни черта не объясняет. Слово это, конечно, очень удобно для священников: ведь если не объяснить все чудом, многие начнут думать. Они могут спросить себя: «Что мы делаем? Чему молимся? Кто на самом деле были эти Древние? Что такого ухитрились они сделать? Чем навлекли на мир такую напасть? И, главное, не случится ли так, что, построив в конце концов мир таким, каким он был, мы навлечем на себя, точь-в-точь как Древние, то же самое?»

— Но, дядя, – подумав, сказал я, – если мы не станем стараться быть похожими на Древних и создавать то, что они утратили, что же нам тогда вообще остается делать?