Ночь без вранья

— Но это ведь не отражается на работе?

— Когда как... Послушай, Костя, а у тебя есть девушка?

— Девушка? Смотря что иметь в виду.

— Да брось! Что можно иметь в виду, когда говоришь о девушке! Существо, которое ты любишь, которое любит тебя, которое ты балуешь иногда, с которым озоруешь... Так есть?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю... Я вот машину балую...

— А я бы подошла тебе?

— А говоришь, не пила.

— Отвечай на вопрос!

Костя тронул ее короткие светлые волосы, провел тыльной стороной ладони по щеке. Она была более свободна в словах, могла говорить о чем угодно и заходить в этом разговоре как угодно далеко. Он не мог. Что-то мешало. Может быть, подчиненное положение, шоферская зависимость. «Как просто у нее получается, — подумал он, — как просто. Повеситься хочется от этой простоты. Послушаешь ее, посидишь рядом... И начинаешь сомневаться в самом очевидном, собственная добродетель, кажется, и гроша ломаного не стоит».

— Так что? Подходку я тебе? — настаивала Таня.

— Много выпила?

— Вообще-то... Сама не заметила как... Уж очень Анатолий настаивал. Даже не знаю, зачем ему это понадобилось...

— Действительно! Ни за что не догадаться!

— Кончай язвить! Значит, не гожусь? Не подхожу?

— Годишься, Таня. И сама знаешь. Если б не знала, не спрашивала бы... Тебе же не ответ нужен, хочется еще раз меня мордой ткнуть...

— Опять за свое! Так нельзя, Костя. Ты напоминаешь мне свадебную машину — знаешь, ходят все в лентах, в шариках, бантиках... Едет жених и больше всего боится, чтобы шарики не лопнули, чтоб не зацепились за забор, за столб, за дом. Не надо, Костя. Это от слабости.

— Нет, — сказал Костя. — Я не так уж и слаб. Ведь самолюбие Анатолия ты не испытываешь? Почему? Заранее приняла, что он имеет на него право. На нем навешано воздушных шариков не меньше, но ты себя ведешь, как гаишник: останавливаешь все движение, чтоб он свободнее проехал, чтоб, не дай бог, никто его не зацепил. Все ясно: он начальник управления, у него в подчинении сотни таких, как я, он над нами, значит, и выше нас, лучше...

— А разве это не так? Разве это не так, Костя?