Не стрелять!

Но и паузы было достаточно для проницательного Солдата-Юдина, чтобы понять: его слова произвели впечатление.

— Я же понимал, кому нужно оружие, а кому нет!

— Что ты врешь, шарманка? — возмутился Свинцов.

— А ну тихо! — прикрикнул Камушкин. — Допустим. Виталий, ты его нехотя взял... — И улыбнулся, как бы показывая, что уж он-то Свинцова преотлично знает. — Но зачем все-таки?

Свинцов уже понял, что эти люди были дома. И в мастерской, наверное, тоже. И видели там полусобранный пистоль...

— Я для тира... Я тир хотел дома сделать.

«Тир — стрелять — заряжен!» — об этом Люба и Камушкин подумали одновременно, переглянулись. Сережа кивнул. И повернулся к Свинцову с лицом таким — почти веселым: мол, свисти-свисти, интересно слушать!

— Для тира... Хорошо! А где же оно теперь, твое спортивное оружие? — Не дал и секунды на «подумать»: — Только не надо мне, что потерялся, что вы сами на щеколду заперлись...

Это был риск. А вдруг все-таки он ошибся? Вдруг револьвер где-то спрятан? А заперли их совсем по другому поводу?

— Ну? — Сережа улыбнулся. — Конкурс! Называется: «Кто первый скажет правду про...» — довольно-таки натурально сделал вид, что некое имя так и пляшет у него на языке.

«Врет, — подумал Свинцов, — врет!» Он посмотрел на Алену: молчи, не надо трепаться... И еще что-то хотел сказать и хотел поймать глаза Юдина...

— Градус! — вдруг произнес Крыса. Его давно ни о чем не спрашивали, и хотелось напомнить о себе: такое вот чисто денщицкое желание, что, мол, для вас всегда рад стараться!

И опять Сережа Камушкин проявил свою просто отличную реакцию. В секунду пролетела перед ним вся скалбинская шпана, и выскочили нужные данные...

— Только не надо по кликухам, вы ведь не на толковище! Надо было сказать: Гарусов Геннадий...

— Максимович, — кивнула Люба, как будто они это все знали сто лет.

Но обоим так неуютно сделалось. Вот револьвер и доплыл до парня, вернувшегося «из мест...».

Парень, вернувшийся из мест заключения, — это еще не факт для испуга. Но если он вернулся и теперь интересуется огнестрельным оружием...

Заряжен или нет?!

— Я уж вам объяснял вроде. — Сережа как бы засомневался. — Принцип такой: чем больше правды, тем лучше... Всем! Знаете, как говорят: в подводной лодке или все побеждают, или все погибают! — Вдруг резко: — Свинцов! А все же как дело было? Вот идешь ты по улице, а навстречу друг Гарусов: «Кореш, дай пистоль!»

У Свинцова в голове шла работа сразу по двум отделам. В одном бегали клерки, высыпали тучи честной и лживой информации, а он, Свинцов, решал, что говорить, что не говорить.