Не стрелять!

— Ну и слава тебе, господи! Как бабушка моя говаривала.

— Это правильно. Однако почему? Он ведь должен!

И тут Люба изложила начальнику свои мысли по поводу того, что оружие не может долго находиться зачехленным, — не такой у него характер, а особенно в руках парня.

— Не накликивай ты, капитанша, беды! — Зубов покачал головой.

— Ну, приходится идти на риск. — Люба улыбнулась. — Приходится думать.

— И какие же выводы? Люба пожала плечами:

— Может, ему держать его не в чем, это оружие-то? Например, рука не работает?

— Хм. — Зубов прищурился. — Мысль! Молодец, Любушка! Гляди в оба теперь. Поселок у нас не Москва и не Ленинград. Может, и встретишь с подбитой лапой... Ну, и в поликлинику...

— Все ясно. — Люба встала.

— И про то, что я тебе сказал, попомни: ищи странное. Что-то у нас обязательно должно было случиться.

По ночам, а вернее, уже по утрам, когда Славка возвращался домой — после Бочкина или просто после какого-нибудь сидения на бревнышках, в голове его происходили сражения. Ему давно пора было спать, а вот не спалось — хоть ты повесься! Он продолжал разговаривать с Деминым и Аленой. Да, Алена и Демин — это было одно, а он, Славка, иное. И буквально чего они ни скажут, Славке все время не нравилось.

Но ведь это как-то неловко, когда люди «за», а ты все время «против». Тут уж самый терпимый и добрый скажет тебе: да ты что, детка?.. А ведь Алена вовсе не была «самой терпимой и доброй».

Приходилось отмалчиваться, хмыкать. А когда уж прямо требовали его мнения, Славка вынужден был неопределенно пожимать плечами, словно он не человек, а какая-нибудь бледнолицая ученица балетной школы:

— Да, в принципе-то... может, и правильно...

Но то, что Алена проповедовала, не было правильно...

— Да фиг бы с ней, с этой икрой! — кричала Алена. — Я без ихней икры проживу. Мне толстеть не обязательно. Но меня зло берет, когда приезжает настоящий металлический ансамбль... Как он там называется? И я стою, как последняя дура, четыре часа, голодаю, злюсь, замерзаю. Наконец, закупаю этот билет, прихожу в родной класс. Думаю: сразу не покажу, что у меня есть. А эта мымра Селезнева ржет надо мной, как лошадь Пржевальского, и машет таким же билетом. Да еще в пятый ряд... чтоб она там оглохла!

Славка уже понимал, в чем дело. А Демин еще наивно осведомлялся, чем же провинилась перед Аленой «эта мымра».

— Я-то в очереди морозилась! — шепотом кричала Алена непонятливому Демину. — А она-то просто отзвонила папочке, и ей билеты готовы!

— Ну и чего ты предлагаешь? — спрашивал Славка.