Два дня она безуспешно копала, где могла. На третий к ним вдруг пришел молодой и весьма субтильный гражданин, который представился Турищевым Олегом Александровичем. Это был тот самый врач, что осматривал руку... Так Люба узнала имя и фамилию мальчишки с револьвером: Соловьев Слава.

— Когда же он был у вас, этот юноша? — спросил Николай Егорович.

— Да, наверное, с неделю...

Оказалось, он занимался частным расследованием... Горе! Зачем только люди читают детективные романы?!

Однако, как ни странно, детективный доктор сделал все довольно толково. Родители Соловьева уехали на юг, координат при этом не оставив. Все-таки Турищев сумел узнать от соседей, что мальчишка сейчас где-то на Скалбе, Приехал, ткнулся в три-четыре дома, понял полную тщетность своего дальнейшего «расследования», обратился наконец в милицию.

— Слава тебе господи! — Зубов мотнул головой... По причине худой погоды у него и настроение, и самочувствие были никудышными. — Но как же все-таки неделю-то, а?..

— Так ведь... — Доктор растерянно улыбнулся, что еще более усугубило его субтильность. — Дня три... знаете... сомневался. Ну что, действительно: у парня ушиб, а я...

— Сильный?

— Вначале думал: перелом... Дальше мне дежурство выпало, дальше подменять пришлось... Как на грех, ни часа свободного. — Он замолчал, размышляя. И затем заключил: — Я ведь не милиция!

— Вот именно! — сердито сказал Николай Егорович. Но тотчас сменил тон: — В сущности... вы все делали-то правильно. А уж за то, что к нам приехали... Вы нам, товарищ Турищев, очень помогли!

Но так было угодно распорядиться судьбе, что подарки сегодня сыпались на них, как на зайцев из прохудившегося новогоднего мешка... Дверь решительно отворилась, вошел Сережа Камушкин. а за ним тенью вполз некто... И посмотрев на него, Люба подумала, испугавшись: «Да неужели?!» Однако не могла поверить себе.

— Вот, товарищ майор. — В голосе Сережи были перемешаны радость и величайшее презрение. — Перед нами пострадавший!

Да, «так уж было угодно распорядиться судьбе». Именно сегодня, именно в этот час Александр Степанович Глебов решился идти в милицию... В детстве — впрочем, как и сейчас, — он не был излишне смелым человеком. И все же он отлично помнил те несколько случаев, за которыми могла бы последовать колония или тюрьма — он не очень разбирался в правовых этих тонкостях... Но каждый раз что-то выручало его из беды. Вернее, кто-то!

А теперь, он подумал, настала моя очередь спасти этих ребят. Вытолкнуть их в жизнь... Но как он это может сделать? Прийти: «А ну-ка, давай поговорим!» И знал, что никогда не сумеет так прийти и так сказать. Он не умеет совершать поступки. Давненько их не совершал... Только вот человека ударил по руке трубой... Значит, что же я могу сделать, подумал Глебов, есть для меня тут выход?

И решился идти в милицию.

Но все получилось не торжественно, не трагично и не задушевно, как ему виделось... Сперва Сережа Камушкин ошпарил его презрительным взглядом. Потом этот майор...

— Что же вы так долго шли-то, милый вы мой?! — спросил Николай Егорович, давая голосом понять. что выражение «милый мой» имеет здесь лишь переносное значение.

— А вы почему к дантисту вовремя не ходите? — спросил Глебов, испытывая от своей дерзости прилив мальчишеской энергии. Дальше, он надеялся, разговор пойдет шутливый по форме и доверительный по содержанию.

Однако майор не дал ему такой возможности.

— Дантист — это зубной, что ли? — спросил он довольно неприветливо. — Так я хожу к нему своевременно. А вы почему не ходите?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• …
• 29
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.