Не стрелять!

А? Вы говорите, ситуация? Трое на одного? Значит, у моего сына есть товарищи, а у того парня нету. Да ведь это... В наше время про такие инциденты говорили: до свадьбы заживет! И ведь, правда, зажило!

Вообще он не верил, что у хороших родителей может появиться плохой сын... Это же гены. Наука!

Потом Виталька сказал, что хочет сделать тир. Не «пап, купи», а хочет сделать сам! Ведь неплохая вещь-то... Оказывается, он и рисовать умел: сам изобразил фигуры. Потом начал конструировать спортивное оружие. Тут уж и Иван Витальевич мог быть на высоте. И в смысле подсказки, и в смысле книжки какие достать... Потом сам увлекся. Даже кое-какие детали заказал ребятам в цехах... Смотри, сын, учись. «Ученье нам сокращает опыт жизни...» Или что-то там в этом роде. Да и вообще: техническое образование — культура двадцать первого века!

Потом, правда, все это кончилось довольно плачевно. Иван Витальевич мог бы стать на принципиальную позицию, но ему пояснили: не стоит. Историю удалось замять, не без серьезного партийного внушения. Потом Иван Витальевич болел, потом ездил в санаторий, общаясь с домом поелику было возможно, то есть при помощи телефона. А когда вернулся, то понял вдруг, что Виталька вырос, просто сделался взрослым человеком, и ему уже не нужна отцовская опека. Процесс воспитания завершен.

Как-то они сидели у телевизора... А в другой комнате сын стоит перед зеркалом, причесывается — собрался куда-то на вечер, в школу, что ли... хотя уже каникулы были... Ну, в общем, куда-то он собирался. А тут входит его приятель, Старостин этот, господи, как имя-то его, позабыл... и говорит:

— Можно обратиться, Виталий Иванович?

И тогда Иван Витальевич переглянулся с женой:

— Неужели мы с тобой уже постарели. Эм? — И потом усмехнулся эдак, только им двоим понятной усмешкой: — Да нет, мы с тобой еще ничего! Это просто наш сын повзрослел...

Да. Может, и родители были причиной того, каким стал Виталий Свинцов.

А может... и действительно кое-что зависит от генов. От того, каким человеком родился — способным любить или не способным... У Свинцова была к этому очень важному для человека свойству как раз малая способность.

Ее бы развить! Да вот попадались на его пути все люди, которые не очень думали о таких мелочах... Одет, здоров, сыт, успевает, на шее пионерский галстук — ну и отлично, «полный комплект».

А... что-то вы говорите? Плохо умеет любить?

Да такое никому и в голову не приходило! «Любить»! Это сам научится — лет в четырнадцать. Потом за уши не оттащишь...

Не все, но многие из тех, кто не умеет любить, любят зато командовать. И около них появляются те, кто любит подчиняться. Такие есть, и таких немало!

Они недолго искали друг друга, Свинцов и Старостин. Виталий Иванович и Крыса... Ну, а там пошла потихоньку реакция образования группы: тот за нас, тот не за нас. А кто не за нас, тот против нас. В компанию с не слишком высокими целями всегда объединиться довольно легко.

— Хамло какое! Я могу Виталия Ивановича уважать, а он не может?.. Морду чистить! — Это уже говорили не такие абсолютные любители подчиняться, как Крыса, а кто примкнул к Свинцову просто из чувства самосохранения.

И тут уже недалеко до некоего устава, кодекса. До особых правил поведения. И фирменные рубашки становятся форменными рубашками. Это встречается... Да, если честно, это ведь встречается! И это как раз было на улице Тургенева, в поселке Скалба.

Но чего же он действительно хотел, командир-атаман Свинцов?

А он и сам не знал — вот в чем дело...

Сперва он объединял их. И это сама по себе была цель. Сомневающихся перевоспитать... любыми способами. Сомнительных отшить. Врагов наказать, и чтоб все об этом узнали.