Не стрелять!

— Сядь-ка на минутку, Юдин! — Он просто всеми силами хотел скрыть, как ему надо поговорить про пистоль... И чего люди так рвутся к этим пистолям?

Могу с него рублей двести получить. Запросто! Да пошел бы он. Не буду я хапошничать!

— Если тебе пистоль нужен, я могу достать.

— Когда?

Хоть сегодня! — Он сделал паузу. — За шестьдесят рублей.

А Свинцов не в силах был хотя бы немного поломаться, сказать, что это слишком дорого, как реагируют теперь все нормальные люди. Он только пристально смотрел на Юдина и не мог промычать ни звука — так ему нужен был этот пистоль! Наконец. Свинцов собрался с духом:

— Крысу мне сюда! С велосипедом!

Но поскольку некому было выполнить его приказ. он сам и метнулся его выполнять. Затормозил у двери:

— Ты здесь пока посиди, Валюх... — и подмигнул очень так по-дружески.

Ликование Юдина враз окаменело, превратившись в страх. Если такой человек, как Свинцов, вдруг вспомнил его имя... Да еще улыбается дружески... У Солдата-Юдина было минут пять на размышление: сбежать, остаться?.. Неужели ему так мопед нужен? Потом ведь придется матери объяснять, откуда взял...

Но сильнее мопедовой страсти в нем горел сыщицкий азарт: чего это вдруг Свинцов так засуетился? Опять ему сделалось страшно, опять он дернулся слинять. И сидел неподвижно, глядя в открытую дверь, в которую ему надо было бы бежать скорей. А он ждал, когда же там наконец появится Свинцов... Чтобы все разузнать!

Так последний шанс был упущен. В дверь энергично вошел Свинцов, за ним — Крыса.

— Значит, так, орлы! Вот вам мое задание! — бодро и, как всегда, жестко сказал Свинцов. — Немедленно к нему домой. — Он указал на Юдина. — Говорите, что у вас поход на три-четыре дня. И пулей ко мне! — Дальше только Юдину: — Ты мне нужен. Я тебя хочу задействовать в одной важной для нас обоих операции. Дело очень престижное!..

— Чего?

— Ну, важное, говорю, дело! Обязательно захвати о чем говорили... И удочки...

— Удочки?.. — .растерялся Юдин.

— Удочки! Удочки! — усмехаясь, подтвердил Свинцов. — Это будет твой лучший поход в мире.

Все странно перепуталось в душе Солдата-Юдина. Он не верил Свинцову: вдруг ни с того ни с сего «операция, необходим...». И хотел верить. Хотел быть для Свинцова важным человеком. Хотел медленно идти по школьному коридору, о чем-то с ним разговаривать. Он совершенно не представлял, о чем мог бы разговаривать со Свинцовым. Но хотелось очень! Главное, на глазах у изумленной толпы. Свинцов чего-то рассказывает, а Солдат-Юдин слушает и кивает.

Как это все называется в наши дни? Да очень просто это называется — кстати, как и в прошлые времена, — отсутствием принципиальности. И Алена этим же страдала. Всеми силами она презирала машиселезневскую компанию, а сама рвалась туда. И совсем не для того, чтобы разоблачать их с позиций наиболее передовой части нашей молодежи... Причем Юдин даже не очень и верил, что когда-нибудь действительно пройдется по школьному коридору, держа руку на плече у Свинцова Виталия Ивановича. И чувствовал: его именно этим и покупают! А все же покупался зачем-то...

Наверное, много в нашем генном коде есть родственного с генным кодом того кролика, который восторженно прыгает в пасть к удаву. Нам бы этого Змея Горыныча по зубам, а мы ему: «Здрасте! Спасибо вам большое! Конечно! Обязательно!»