Модель на завтра

...Однажды Дюжеву пришлось участвовать в лыжных соревнованиях. А лыжи у него, пожалуй, единственный нелюбимый вид спорта. Не принимает их натура, и все тут! Однако отказаться не удалось. Другой бы покорно доплелся до финиша. Сергей же за ближайшим поворотом сломал крепление (специально!) и сошел с дистанции, оставаясь до конца верным принципу – отдавать силы только любимому делу.

Сомнительного свойства эпизод? Может быть. Но в нем проявилось его упрямство, стремление никогда не подчиняться обстоятельствам. Сколько бы их ни навалилось, какими бы безвыходными они ни были. Небольшая хитрость здесь вполне допустима. Она не от слабости. От уважения к своей натуре.

В долгой и сложной игре с удачей есть только одна возможность сохранить козыри – важно не потерять себя. Не опуститься до примитивной покорности судьбе, не расплескать силы на чужое, навязанное тебе занятие. Собраться на своем, главном.

Зеленый росток острым жалом раздвигает комья глины и тянется вверх. Расщепится до срока – не пробьет тяжесть земли. Погибнет. Сохранит прочный стержень – станет тем, кем велят ему стать глубокие корни.

...Первая в жизни модель была закончена и принята мастером. Первая победа, прорыв, преодоление. Материал – дерево – поддался ему, уступил еще неумелым, но сильным пальцам решительного человека. И потом с каждым разом твердый на вид брусок быстрее принимал нужную форму, становился мягким, покорным. Своим. Потихоньку делился секретами. Но этого Сергею было мало.

Начальник участка Виталий Фролович Кирсанов повидал на своем веку всяких работников. Настоящих может определить даже по чистоте спецовки. Он рассказывает:

– Модельщику в учениках до-о-о-олго ходить. Разряд здесь ни при чем. И со вторым и с третьим разрядом он еще не специалист. Ведь все производство, весь завод на нас держится. Почему это хвастаю?! Модель под литьем делаешь – изучи формовку! Оснасткой занялся – прессовку должен знать. А уж если за мастер-модель взялся, которая будет эталоном данной детали на все время выпуска машины, – все производство понимать должен. До последнего винтика на сборке! И руками его попробовать... С нас начинается автомобиль.

Странно, но факт: модельное производство, сегодня, как и в старину, имеющее дело с патриархальным деревом, оказывается самым современным. По сути своей. По уровню требований к человеку. По самому характеру труда – разностороннему, многоплановому, творческому. Успех тут решает мысль. Стоит ли удивляться, что в цех этот молодежь идет очень охотно.

– Всем бы такую работу, – согласно кивает Виталий Фролович, и сразу же остерегает. – Только чертовски тяжелое это творчество. Сегодня модель получилась, завтра опять брак. Вот так, то вверх, то вниз, как на качелях – постоянно. Укачать может.

В тот раз они потеряли целых два дня. Не сделали ни на копейку. Ни одной стружки не отлетело от доски. Сидели и разбирались. Задание поручили троим, но бригадир (золотые руки, светлая голова, не модельщик – бог) уехал в срочную командировку. Сергей и его друг Володька Мокашов вдвоем колдовали над чертежами. А чертежи-то какие: передняя часть ЗИЛа-169. Новая дизельная машина. Мечта всего завода. Впервые предстояло резать из дерева ее светлый лик.

По чертежам вроде все складывалось, только одних чертежей недостаточно. Венеру Милосскую тоже можно вычертить в трех проекциях, а потом попробуй, изваяй! Нет, ее нужно увидеть. Самому. И на третий день настал такой миг, когда перед глазами Сергея словно растворились чертежи, причудливо изогнулись линии, сложились в затейливый контур. Глянул на него новенький ЗИЛ. Теперь все. Теперь уже можно его сделать.

Если бы каждую удачную находку, меняющую предложенную технологию, оформлять как рационализаторское предложение, у Сергея их наверняка набралось бы больше сотни. И у товарищей по бригаде столько же. Но они не подсчитывают свои открытия. Образ умельца-рационализатора с острым глазом и возгласом «Эврика!» здесь не в ходу. Вся их работа состоит из постоянной рационализации, постоянных усовершенствований. Парни погружены в это творчество и не желают измерять его количеством внесенных предложений. Такой труд.

Двум десятым миллиметра равен допуск на мастер-модели. Лишь на эти две десятые имеешь право ошибаться. Если работаешь по металлу, это нормально. Если по дереву – достаточно неосторожного движения наждачной бумагой, и можно все переделывать. Поэтому, став докой в литье, в сборке и прочих автомобильных премудростях, возвращается модельщик от современных автоматических станков к самому простому и самому сложному. К чутью пальцев. Которые должны слиться с материалом и понять дерево кожей, нервами. Нрав его понять. И обязательно выиграть эти последние две десятых.

Как это и бывает у истинных мастеров, грани между работой и жизнью нарушились, стерлись. Причем выиграли от этого и та и другая. Работа стала органичным продолжением житейских увлечений, превратилась из обязанности в постоянную потребность души. А так называемая личная жизнь, освещенная мудростью и красотой профессии, сделалась богаче и ярче, приобрела особый высокий смысл.

Воскресный автобус увозит Сергея из шумного города, лес распахивается внезапно, так что, даже не успев глубоко вдохнуть, ныряешь в него, и ноги сразу погружаются в высокую траву. Жена и дочка ступают осторожно, перешагивают сплетенные корни.

– Папа, это елка?

– Елка.

– У-у, красивая!

«Конечно, красивая, – думает Сергей. – Бестолковая только. Сучков много. Возьмешься что-нибудь из нее делать – намучаешься. Странная вещь – красота. Вот сосна – да, хорошо. Спокойная, высокая, легкая в работе. И запах от свежего спила голову кружит».