Михаил Шолохов

Валентин Осипов|25 Мая 2015, 14:37| опубликовано в номере №1807, май 2015
Шолохов
  • В закладки
  • Вставить в блог

 Из воспоминаний М.Шолохова в последние месяцы жизни

(1983-1984) в записи сына Михаила

« Вообрази себе на минутку то время. Окинь его одним взглядом с высоты птичьего полета, как говорится... Революция. Гражданская война. Гражданская война, она, брат, помимо всего прочего, тем пакостна, что ни победы, ни победителя в ней не бывает...

У тетки моей, у твоей бабки двоюродной, Ольги Михайловны, - четыре сына: Иван, Валентин, Александр и Владимир. Трое - бойцы Добровольческой армии, а Валентин - красный... Выбьют красные белых с хутора, Валентин заскакивает домой, воды попил, не раздеваясь: «Ничего, мать, не горюй! Сейчас всыплем этой контре, заживем по-новому!»

  На коня - и ходу! А мать в слезы - волосы на себе рвет... А через день таким же макаром Иван влетает: «Был Валька, подлюка? Ну, попадется он мне! Ничего, погоди, мать, немного, выбьем вот сволоту эту с нашего Дона, заживем по-старому!» А мать уже об печь головой бьется... И так ведь не раз, не два».

«Избрали хуторскую советскую власть. Не хуторяне, конечно. Станичная власть ее избрала... И вот сидит эта новоизбранная власть в атаманской правленческой избе или в экспроприированной хате какого-нибудь «хуторского богача». А за окном-то неуютно... Через окно, бывает, и постреливают. Будешь ты ждать, когда тебе пулю в лоб влепят? А то и просто вилами в подходящем месте? Никакой настоящий мужик ждать этого не будет. Повесит он наган на бок, чтоб всем видно было, и пойдет сам врагов искать. И как его определишь, врага-то, когда на тебя чуть не каждый второй чертом глядит?

 За ведьмами так когда-то гонялись... Час от часу подозреньице растет; подозрение растет - страх все сильнее; страх подрос, а подозрение, глядь, уже и в уверенность выросло. Остается лишь в «дела» оформить эту подозрительную уверенность, которую тебе нашептала твоя «революционная бдительность...

 А те, кто не при власти оставались, думаешь, сидели, молчали? Нет, брат, тоже и брыкались, и бодались, и блеяли, кто как мог. Вот и разберись тут, кто виноват...»

«Когда там по вашим учебникам Гражданская закончилась? В двадцатом? Нет, милый мой, она и сейчас еще идет. Средства только иные. И не думай, что скоро кончится. Потому что до сих пор у нас что ни мероприятие - то по команде, что ни команда - то для людей, мягко сказать, обиды...»

 « Паршивые, бездарные ученики мы у истории - вот что плохо. А у нее одно, веселенькое такое, правило есть. Все, что для предков правым было, для потомков чаще всего неправым оказывается. И далеко ходить не надо. Все, что нашим отцам дедам дорого было, мы на штыки подняли. Но и все, чем мы сейчас восторгаемся, и всех, кто восторгается, скорее всего, уже наши внуки проклянут. А мы все продолжаем думать, что нас минет чаша сия. Гомером надо быть, чтобы суда уже ближайших потомков избежать. А мы что же? Временщики. «И каждому довлеет доля его». Не способны мы и на шаг от «злобы дня» отойти. Ни от «злобы дня», ни от «злобы» групп. Думаем, что наше сиюминутное - это и есть то, что устроит всех во веки веков».

Сказы  про колодцы

  Страшные предсмертные боли: рак.  День за днем невыноси-

мые страдания. Однако творец оставался творцом. Сын записал.

 «Налей мне водички, сын», - тихо попросил он. Я налил воды в стоящую перед ним на столе чашечку и с мукой смотрел, как он замедленными, словно в кино, движениями взял ее в свои слабые, высушенные болезнью и ставшие детски маленькими руки. (Даже чашечку мы тогда ставили ему кофейную - поить себя он никому и ни за что не позволял, а удержать в руках обычную чайную чашку порой уже не мог.) Отец уже поднес, было, чашку ко рту, но пить не стал. Опустив ее до уровня груди, задумался, слегка повернув голову и глядя в окно.

 «А ты помнишь, какая вода была в колодце сразу за Ольховым Рогом на горе? - неожиданно спросил он. - Остался он, живой еще, не знаешь?»

«Да что ты! Ничего не осталось, даже и места не найдешь...»

 «А у Поповки, у мостика, помнишь?»

 «Помню, конечно...»

«Тоже не остался?»

«Нет. И его уже нет...»

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о женщине незаурядной и неоднозначной – Софье Алексеевне Романовой, о великом Николае Копернике, о жизни творчестве талантливого советского архитектора Каро Алабяна, о знаменитом режиссере о Френсисе Форде Копполе, продолжение иронического детектива Ольги Степновой «Вселенский стриптиз» и многое другое.



Виджет Архива Смены

в этой рубрике

Один из первых

22 января 1898 родился Сергей Эйзенштейн

Любовь как смысл жизни

10 ноября 1623 года родилась Анна де Ланкло (фр.Ninon de Lenclos)

Реформатор от балета

11 апреля 1880 года родился Михаил Михайлович Фокин

в этом номере

Планета по мени Андрей Белый

26 октября 1880 года родился Борис Николаевич Бугаев (Андрей Белый)

Отец Лолиты

22 апреля 1899 года родился Владимир Владимирович Набоков