В свое время французский летчик Антуан Экзюпери воспел «пищу полета», которая никогда не надоедает, а самолет он сравнивал с плугом, который вспахивает все новые и новые пласты непознанного.

Советская космонавтика выросла из авиации, впитав все ее достижения и богатейший опыт. И как бы блестяще ни начинались первые шаги в космосе, нам никогда не придется сравнивать его с местом увлекательных прогулок...

Психологический барьер

12 апреля 1964 г. На пресс-конференции голландский корреспондент задал такой вопрос: «Господин Каманин! Вы же сами не космонавт и в космосе не были. Как же вы их воспитываете?»

Я ему ответил: «Если бы сейчас мне предложили этим заняться, я бы отказался. Но тогда ведь ни одного космонавта в мире не было. Мы еще не знали, из кого их готовить: из подводников, танкистов, летчиков.

В определенном смысле мне первому пришлось осваивать космическую профессию. И не только летчикам она под силу. Могу привести пример, когда в космос пришел вообще не военный человек, а сделал очень много. Значительно больше, чем космонавты, которые летали...

Я имею в виду судьбу Константина Ветра. Она давно не давала мне покоя: я был виноват перед этим человеком, как и Королев, и Келдыш. Парадокс в том, что его сильные качества стали главным препятствием при отборе в отряд космонавтов. Даже авторитета «трех К» — Королева, Каманина, Келдыша — было недостаточно, чтобы перешагнуть психологический барьер председателя медицинской комиссии, который не поверил в феноменальные возможности человека.

А судьба Ветра такова. После запуска искусственного спутника в Академию наук СССР пришло письмо от солдата, в котором он предлагал свою кандидатуру для полета в космос. На несколько писем ему не ответили, а потом передали их мне. Я прочел — интересные письма.

Ответил Ветру, что к космосу надо тщательно готовиться, особенно летать на самолетах, прыгать с парашютом.

Скоро Константин написал, что поступил в аэроклуб и учится в политехническом институте. В очередном письме-отчете он писал, что налетал уже более ста часов и сделал более десятка прыжков. Я не выдержал и послал к нему спортивного комиссара. Конечно, инкогнито. Он все проверил и доложил: «Делает больше, чем пишет!» Тогда я рассказал о нем Гагарину. Тот говорит: «Давайте пригласим его в Центр». Пригласили. Он всем понравился. Пришли к выводу — очень нужный человек. Королев, побеседовав с ним, сказал: «Отдайте мне его в КБ: он же талантливый инженер и вообще толковый человек!»

Мы приняли его в Центр кандидатом в отряд космонавтов.

Однажды я узнал, что Константин ведет подробный дневник. Попросил почитать, поскольку по себе знаю, как трудно это делать. За несколько лет, со дня, когда он решил стать космонавтом, Ветер не оставил без оценки ни... одного дня. Это был один из самых лучших дневников, которые я когда-либо знал. Там было все: от анализа своей работы до мнения о прочитанной книге. За это время он окончил политехнический институт, аэроклуб и налетал больше часов, чем космонавты. А сколько прочел, проанализировал, написал! Какой напряженный ритм жизни, целеустремленность и какая работоспособность! Редчайшие!

Беседы с ним убедили меня — выдающаяся личность. Такого же мнения был и Гагарин. И тут я сделал оплошность — дал почитать дневники председателю медицинской комиссии. Реакция была неожиданной: нормальный человек не может выполнить такую работу. Ни у кого не хватит пороха, чтобы поднять такой объем работ. Такая фанатичная целеустремленность — это ненормально!

— Тогда я тоже ненормальный, если всю жизнь веду дневник, — возразил я. И привел пример такой целеустремленности из личного опыта.

Когда я ехал поступать в Борисоглебское летное училище, со мной в купе оказались два брата. Один из них спросил меня:

— Ну, о чем мечтаешь?

— Хочу научиться летать! Неплохо бы закончить Военно-воздушную академию! Но, боюсь, сил не хватит: больно тщедушный.

— Мелко пашешь! — засмеялся он. — Лично я мечтаю командовать воздушной армией. А вот брат мой, который дрыхнет на верхней полке, мечтает стать послом во Франции. Вот это умора, потому что он ведь ничего путем не знает и большой любитель сладко поспать!

Тогда я рассмеялся И подумал: «Брехуны!» Ведь в армии тогда и воздушных полков-то не было, об армиях и говорить нечего. Так и расстались, подтрунивая друг над другом.

После войны я был назначен командующим авиацией Средне-Азиатского военного округа. Прилетаю к месту назначения и встречаю давнего попутчика по купе — генерал-майора авиации Виноградова. Мы, конечно, вспомнили наш разговор. Брат его действительно стал дипломатом и уже работал за границей. А в 1961 году я с Гагариным прилетел в Париж, где меня встречал посол во Франции Виноградов, который позже стал заместителем министра.

Но и эти, и другие доводы не помогли. Слишком велик был психологический барьер. Тогда мы с Гагариным пошли к Вершинину. Тот ответил: «Медики! В космосе пока они отвечают за человека!»

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.