Кевин и Джулия

— Много, четырнадцать. Кевин смеется.

— Четырнадцать? По-твоему, это много? Джулия молча смотрит себе под ноги, ей не хочется рассказывать подробно о Дэвиде.

— А сколько лет тебе?— спрашивает Кевин.

— Скоро десять. А тебе?

— Двенадцать. У нас в семье семь человек детей, я самый старший.

Лицо Кевина, пока он это говорит, становится серьезным. Он смотрит на худенькую девочку со смешными кудряшками. Она смотрит на него.

— Я живу в Фоллсе,— говорит он.

Это все равно что сказать: «Я католик».

— Ты за ИРА?— спрашивает девочка.

Она протестантка, теперь он это знает точно. Он говорит:

— Я против бомб, но ведь вы, протестанты, хотите нами командовать, вот нам и приходится как-то с этим бороться.

— Я не хочу никем командовать,— отвечает на это Джулия.— Если кто и командует вами, то только папа римский.

Она довольна своим ответом, хотя придумала его не сама. Мать все время твердит: когда Северная Ирландия перейдет к Южной, всех протестантов обратят в католичество, и протестантской церкви уже не будет. Довольная тем, что она сказала, и в то же время об этом сожалея, Джулия глядит на мальчика. Он растерянно моргает. Глаза у него голубые и красивые.

— Тебя я не имею в виду,— говорит он.— Я прекрасно понимаю, что ты не хочешь нами командовать, но ваши отцы и матери хотят. Протестанты во всем друг друга поддерживают.

— Мой отец умер,— говорит Джулия.— Его убила ИРА.. Он зашел в бар вылить пива, а в баре взорвалась бомба. Убить хотели кого-то другого, но он в это время случайно тоже там оказался. До этого он работал в порту сварщиком. Уж он-то никем не хотел командовать.

Воцаряется молчание. Джулия думает о Дэвиде, и ей очень грустно: разговаривать с Дэвидом стало труднее, чем раньше; он дружит теперь с мальчишками вроде Билла и все время затевает ссоры. А Кевин думает сейчас о том, кто на самом деле командует. Она говорит, что командует папа римский. Почему в Ирландии не командуют сами ирландцы? Дураки они, что ли, драться друг с другом ради кого-то? Он поворачивается к девочке и говорит ей об этом.

— Может, ты и прав,— говорит Джулия, но мысли ее далеко.

Шум снаружи становится громче. От перегородки из досок, за которой они сидят, отскакивает камень. Звучат выстрелы. Кевин и Джулия все равно не уходят.

Внезапно кто-то отводит доски в сторону. Щебенка и битое стекло хрустят под солдатскими ботинками.

— Что вы там делаете? Встать!