Кевин и Джулия

И он показал на эти двери.

Крики, поднявшиеся теперь, не такие, какие слышишь, когда передают концерт по телевизору. Два или три подростка опрокидывают кресла, но администраторы сразу восстанавливают порядок.

Пробираясь к выходу, Кевин выставляет локти.

— Проклятая ИРА!— говорит кто-то.

— Оранжевые!— обзывает его другой.

— Придержи язык, ты!— кричит третий.

Весь отель в движении. На каждом этаже топают ноги. Кевин вспотел. Толпа несет его к выходу. Повсюду солдаты, они торопят:

— Проходите, проходите!

Дыша холодным, влажным от дождя уличным воздухом, Кевин вместе с толпой движется дальше.

— Проходите, проходите!

Свернуть вправо или влево никто не может, все продвигаются в одном направлении. Грейт-Виктория-стрит перегорожена, проходить через ограждение можно только по одному. Детям и взрослым, католикам и протестантам — всем, кто вышел из отеля, приходится сворачивать вправо. Много молодежи собирается на автомобильной стоянке. Слышатся злые возгласы, летят камни.

— Верните деньги!— доносятся оттуда крики. Кевин, как обычно, держится от крикунов в стороне. Он оглядывает внимательно все вокруг и вдруг видит: в двух шагах от него рыдает девочка. Ее то и дело толкают, от этого она качается то в одну сторону, то в другую, но с места не сходит. Кевин, сам не понимая почему, к ней проталкивается и берет ее за руку.

— Пойдем отсюда!

Она послушно дает перевести себя через улицу, туда, где на углу стоит полуразрушенный дом. Фасад и часть крыши уничтожены взрывом. Кевин отодвигает несколько досок, и теперь можно войти

внутрь. Пахнет гарью и плесенью, но зато его и девочку здесь никто не видит.

— Сядь вот здесь. Как тебя зовут?

— Джулия,— тихо отвечает она.

— Ты тоже пришла послушать «Ураган»? Джулия вытирает рукавом глаза, и у нее опять вырывается рыдание.

— Я была с братом. Он куда-то делся. Мы с ним потерялись. Только бы с ним ничего не случилось!

— Сколько твоему брату лет?— спрашивает Кевин.