Он подходит к аппарату. Перед тем, как вставить голову в фиксатор, он бросает взгляд на связанное тело. Блэквуд. Волосы на косой пробор. Сильный подбородок и недоуменный вопрос в глазах... Темнота. Провал.

Кто-то сжимает его шею, и его тащат, тащат куда-то. Он задыхается и сжимает зубы. Чьи-то проклятия. Тонкий свист, человек, тащивший его, падает. Он вырывается из рук и бежит, бежит, бежит. Темно, он почти ничего не видит, трава – или это были ветви деревьев? – хлещет его по глазам. Он мчится и чувствует, как встречный ветер холодит его нос. Сердце бьется ровно, как мощный мотор, тело ритмично то сжимается, то распрямляется в сильных прыжках.

Он ни о чем не думает, ничего не понимает, ничего не осознает; древний инстинкт несет его по полю в зыбкой тьме ночи. Панический страх смерти, страх перед сжимавшей горло рукой уступает место опьянению свистящим воздухом, запахами ночи, упругим прикосновением земли, от которой он отталкивается в каждом новом прыжке.

Он падает в канаву. Тычется головой в мягкую глину и засыпает...

И вот Фрэнк Джилберт Гроппер, в 1929 году положивший начало своей финансовой империи, великий чародей биржи, непревзойденный «альпинист», который привык одинаково успешно преодолевать ущелья спадов и кризисов и редкие пики бумов, он, Фрэнк Джилберт Гроппер, стоит в сером свете утра на поле, и трава колышется вровень с его глазами. Он стоит и старается не понять того, что уже понял. Он собака, он коричневый бульдог с белыми чулками на лапах, который, как посланец судьбы, первый раз предстал перед ним в

Риверглейде неделю тому назад. Он Джерри, бульдог.

Президент четырех банков и член правления двадцати трех компаний поднял массивную морду и завыл. Глухой, низкий звук возникал где-то глубоко в его собачьей гортани и медленно, с трудом вырывался из пасти. Потом он бросился на траву и забил по земле лапами. Из круглых бульдожьих глаз выкатились две слезинки.

В этот момент другой Гроппер, шестидесятивосьмилетний младенец-идиот с пустыми глазами, пускал слюни в счастливом сне...

Гроппер не мог сказать, сколько он пролежал на земле в оцепенении, может быть, минуту, может быть, час, но солнце уже взошло, когда он встал на ноги (он еще не научился думать о себе собачьими терминами, и ноги в его сознании еще не стали лапами). Он жив, он ощущает себя Фрэнком Джилбертом Гроппером, и, хотя он бульдог, ничего еще не потеряно. Почему-то профессор Беллоу не мог превратить его в человека, в его собственного человека, которого он честно купил на честно заработанные деньги. Что ж, наверное, на то были причины. Он их узнает, ничего еще не потеряно. В конце концов это даже забавно – побыть денек-другой в собачьей шкуре, эдакий маскарад, где нельзя даже при желании снять костюм и маску до назначенного срока. Ведь лучше быть живой собакой, чем умирающим человеком.

Что-то там профессор говорил, будто мозаика человеческого мозга не полностью вмещается в собачий. Интересно, потерял ли он что-нибудь из своего «я»? Как это проверить? Финансист снова улегся, вытянул лапы и принялся производить инвентаризацию своего духовного мира. Прежде всего деньги. Он мысленно произнес про себя наименования всех банков, куда он тайно в сейфы переправил свои капиталы. «Первый национальный», «Чеиз», «Первый городской»... Отлично, в голове у него весь список. Номера сейфов, замки, комбинации цифр... Гроппер даже тявкнул от удовольствия и, не отдавая себе отчета в странности движения, почесал задней лапой за ухом.

Отлично, отлично!.. Что еще? Он вспомнил главные компании, в акции которых вкладывал Деньги: «Дженерал дайнемикс», «Дженерал электрик», «Алкоа»... Великолепно, он помнит их все. Что еще? Перспективы? Лучшее помещение – военные фирмы.

Превосходно! Он все это помнит и знает. Мозг работает спокойно и без усилий. Его имение Риверглейд, контора в Нью-Йорке, контора в Чикаго, в Лос-Анжелосе. Брэдли и другие. Он все знает.

Позавчера, глядя на две фигуры в свете фар, на широкую спину Мередита и сгорбленную старого Джейкоба, он спокойно вдавил в пол акселератор. Фигурки упали под ударом радиатора, как кегли. Сколько лет прослужил у него Джейкоб? Пожалуй, лет тридцать, но нельзя, чтобы кто-нибудь знал, где лежит, закопанный, его резервный миллион.

Он знает все, все помнит. Профессор Беллоу солгал, весь его мозг великолепно уместился в собачьей голове. Весь, целиком,

Гроппер встал, отряхнулся всем телом и не спеша побежал в сторону ранчо, откуда несло дымком.

У самого здания он притаился в кустах. Двое полицейских, прислонясь к машине и покуривая, неторопливо беседовали. Гроппер отметил про себя, что собачий слух значительно превосходит человеческий: полицейские стояли ярдах в двадцати и говорили вполголоса, но он слышал даже их дыхание, будто к его ушам были прижаты наушники.

– Говорят, здесь жили каких-то два типа, ученые, что ли. Испарились, как дым. Недавно звонили, что нашли какую-то машину недалеко от Хиллсайда. Серый «Рэмблер». Разбиты задние фонари и бампер. Наверное, их машина.

– А что шеф говорит про этого парня, связанного, с пулей во лбу?

– Кто его знает, кто это. Красивый парень.

– Да, темное дело.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.