– Боже мой, конечно, нет, – ответил Кроуфорд. – То есть вообще-то это дядя, но... В таком состоянии... Он помешался?

– Это установит врач, который будет здесь через полчаса, мистер Кроуфорд. Но я вам должен сказать, что это вполне возможно.

– Почему?

– Кан раз на это «почему» я могу вам ответить. Его нашли около полуночи в пустынном ранчо милях в шестидесяти отсюда. Кроме него, в комнате обнаружен труп связанного человека лет тридцати. Похоже, что стреляли через дверь, потому что она была выломана и в ней насчитали с два десятка пулевых пробоин. В комнате нашли также обломки какого-то электрического аппарата непонятного назначения. Когда мы вошли в ранчо, мистер Гроппер мирно спал на полу.

– Спал?

– Да, он был, по всей видимости, в таком же положении, что и сейчас. Вы меня простите, мистер Кроуфорд, гм... но нам пришлось заткнуть носы, когда мы его поднимали. Он, так сказать, несколько поторопился облегчить нужду... Вы меня понимаете? Впрочем, вы же сами видите. – Лейтенант кивнул на темное пятно на ковре. – Как себя чувствовал ваш дядюшка в последнее время?

– Я знаю, что он был тяжело болен, у него рак желудка. Но он все время занимался делами, причем вполне успешно, насколько я знаю. Обождите, я сейчас позвоню в его главную контору в Нью-Йорк. Меня там знают. Может быть, мы выясним что-нибудь.

Пока телефонистка соединяла его с Нью-Йорком, Кроуфорд вдруг почувствовал тяжесть смутных пугающих предчувствий. Что-то случилось, что не укладывалось в его планы... Голос Брэдли заставил его вздрогнуть.

– Алло, мистер Брэдли? С вами говорит Патрик Кроуфорд. Да, из Риверглейда. Меня только что вызвала сюда полиция. Нет, нет, он жив, но он сошел с ума. Если бы вы сами увидели его, вы не стали бы спрашивать, уверен ли я. Вы ничего не замечали в последние дни?

– Пожалуй, я могу сказать вам, мистер Кроуфорд, – голос Брэдли звучал взволнованно, – раз уж такое дело... И, кроме того, вы единственный наследник, это все знают. Вот уже с неделю, как мистер Гроппер приказал прекратить все операции на бирже. Вернее, кое-что он велел продать. Похоже, что ему нужны были наличные. Кроме того, он много работал в оффисе сам. Я тан понял, что он переправлял деньги в разные банки. Во всяком случае, у меня сложилось впечатление, что он что-то замышлял. Не знаю, что именно. Возможно, он хотел замаскировать свои деньги. Вы же знаете: он любит наносить удары самого неожиданного направления. Где сейчас деньги, сказать вам не могу. Нет, нет, не потому, что не хочу. Я ж вам говорю: этим занимался он сам. Звоните, мистер Кроуфорд, я сделаю для вас все. До свидания.

– Пойдемте, мистер Кроуфорд, мне нужно с вами поговорить, – сказал лейтенант, открывая дверь,

Финансист становится на четвереньки

Сон Фрэнка Гроппера был неглубок. Одно сновидение вплеталось в другое. Ему снился огромный, в небоскреб, телетайп, установленный под открытым небом, в поле. Из аппарата ползла гигантская змея, чешуйчатые узоры которой складывались в цифры. Вдруг змея изгибалась и становилась диаграммой биржевого курса, еще изгиб – и ее тело спиралью укладывалось в раму с надписью: «Индексы Доу-Джонса». Змея разевала рот и, облизываясь раздвоенным длинным языком, скрипуче говорила: «Вот вы и прозевали, мистер Гроппер, нужно было продавать стальные, а вы купили!»

Стало холодно. Гроппер протянул руку, чтобы натянуть сползшее одеяло, но одеяла не было. Наверное, оно свалилось на пол, подумал он, и свесил руку с кровати. Рука больно ударилась о что-то твердое.

– Черт побери! – пробормотал финансист и открыл глаза.

Прямо перед его носом в блекло-сером свете утра лежали две собачьи лапы. Лапы были коричневые, массивные, а нижняя часть их казалась одетой в белые чулки с неровными краями. «Знакомые лапы, знакомые чулки», – подумал Гроппер и поднял голову, чтобы рассмотреть собаку. Почему-то ему подумалось, что собака должна быть бульдогом. Собаки не было. За лапами ничего не было. Была лишь трава. По сухому стебельку деловито полз муравей, балансируя белой личинкой в челюстях.

– Иисус Христос, – пробормотал Гроппер и услышал глухое собачье ворчание. Лапы были направлены не к нему, а от него, словно он лежал на собаке. Он протянул руку, чтобы потрогать лапу, но рука в поле зрения не появилась. Зато лапа поднялась с земли и застыла в воздухе.

– Святой Иисус! – снова сказал Гроппер и снова услыхал собачье ворчание. Он вскочил на ноги. Земля, вместо того чтобы отступить от его глаз на привычные пять с лишним футов, осталась совсем близко от лица, в каком-нибудь футе. Он видел каждую травинку, колеблемую утренним ветерком, каждый комочек земли, пробуравленный муравьиными ходами, чувствовал странные, незнакомые запахи, не неприятные ему. Наверное, запах земли, травы, ветра, утра.

Он хотел поднять руку, чтобы потереть лоб и рассеять видение, но почувствовал в руках тя. жесть, будто он стоял на четвереньках и опирался на них. Он нагнул голову, чтобы посмотреть на свои ноги, но снова увидал упирающиеся в землю собачьи лапы. Он сделал шаг вперед, и лапы тоже шагнули вперед. Он напрягся и оторвал от земли руки. Стоять на ногах было почему-то неудобно, непривычно...

И вдруг, подобно фейерверку, который взрывается ярчайшей гроздью света в чернильном небе, он вспомнил. Пульсирующие упругие воспоминания стремительной кинолентой пронеслись перед его мысленным взором.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• …
• 14
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.