Первые ее метры, более светлые, еще были видны через прозрачную воду.

Дорога эта прежде спускалась в городок Зеленый, что стоял на самом берегу Ангары, против Падунского порога. Там было много домов, в том числе двухэтажных, магазины, всяческие учреждения, и стоял там небольшой клубик геологов, который построили еще раньше, чем поселок.

В этом клубике игралась моя и Валина свадьба.

Это было зимой, гостей привозили на крытых машинах - «грузтакси», а последним приехал Юрка Ведерников с друзьями и привез в подарок собранную байдарку. В байдарку они положили посуду, яблоки, вино и так ее внесли вместе с морозным паром в зал, где стояли столы. Мой друг, поэт Герман Флоров, после написал стихотворение, которое кончалось так: «Я б женился, дайте лодку! Сыпьте яблоки на дно!»

После мы нашли в байдарке записку: «Желаем счастливого плавания».

Помню, к утру все разошлись, мы остались в клубике одни. Мы нашли неразбитую пластинку и стали танцевать в большом и уже холодеющем зале. На мне был чужой костюм - своего я не имел, - на Вале совсем не бальное платье, жилья у нас тоже не было никакого, и нам было весело.

Мы не видели, как ломали в шестьдесят первом году наш старый клубик, и, наверное, хорошо, что не видели. Говорят, поселок весь рушили под осень, было пасмурно, копали не дозревшую еще картошку. В тот год она рано появилась на рынке.

Теперь мы сидели в лодке, Вера гребла и пыталась представить, где был Зеленый городок.

- Смотри, - говорила Валя, показывая прямо на воду, - вот дорога. Кобляковская улица, правильно? Вот она так шла, шла (опять пальцем по воде), поворачивала и выходила на Центральную...

- Нырни и посмотри, - советовала Вера.

- Дальше дорога подымалась на Пурсей, и там была деревянная арка с надписью: «Вперед к коммунизму!».

Мы полезли купаться, и море было теплое, и вечер был теплый, светлый.

Я вспомнил почему-то про Сластенко. Он жил недалеко от того геологического клубика, и вряд ли кто сейчас, кроме старожилов, помнит Сластенко: Он на своей легкой лодчонке заезжал почти в середину Падуна и рисовал пороги. Ему хотелось, чтобы не забылось ничего, что должно было потом исчезнуть. Он боялся, что все скроет море, все пройдет и люди не будут знать, как было прежде. Он написал несколько хороших картин, которые сейчас неизвестно где. Когда будут собирать музей Братска, их надо будет найти. Последняя картина, «Закат на Падуне», была представлена в Иркутске на выставке, а когда Сластенко возвращался домой, он попал в катастрофу и погиб. Машина, конечно, перевернулась случайно, но дороги-то были известные. Они стоили жизни не одной машине и не одному человеку. Когда Сластенко был в Иркутске, на радио записали его голос. Передача совпала с днем похорон, на машине стояла пирамидка со звездочкой и надписью: «Трагически погиб», - а по радио слышался живой голос Николая Сластенко, который рассказывал, что он ждет Братского моря, чтобы нарисовать его.

Мы плыли на лодке по Братскому морю, и не было Сластенко, не было Зеленого городка, даже не было мыса Пурсей... Мы же собирались уплывать дальше, вниз по Ангаре. В командировках значилось, что мы посланы для изучения берегов в поисках предполагаемых створов Мурского, Брянского, Кодинского и Проспихинского будущей Богучанской ГЭС.

На чужом берегу

За тысячу километров от Братска мы четверо - Михаил, Ольга, Валька и я - плыли на плоту вниз по Ангаре.

Напротив деревни Коды увидели лодку рыбака, он собирал сети.

Мы закричали:

- Эй! В Коде стоят геологи «Гидропроекта»?

- Что? - спросил рыбак.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.