— Из Кривого переулка, — объяснила она, — Тимофеевы жили. А мальчонку не помню, как звать.

— Я не мальчик, я девочка Катя, — выдавило бесформенное и жалкое существо, лихорадочно глядя на кружку с чаем и ломтик хлеба. Дворничиха не сдержалась:

— Что с детьми творят, ироды!

Дворничиха возвратилась в покинутый дом, отыскала документы и сбережения, сдала под расписку начальнику детприемника. Честна она была до суеверия.

— Копейку отделю для себя — не выживу. Придавит меня копейка чужая...

...Наведалась к дворничихе соседка Римма. Зорко оглядела запущенную комнату, потянула воздух ноздрями.

— Нежилым пахнет...

Дворничиха не любила Римму, шумную, рыжеволосую, гулящую. Возвращаясь к себе навеселе с новым дружком, Римма весело пугала любопытствующих соседок:

— Чего выставились? С этим расправлюсь, — тыкала она в дружка, — за твоего примусь, — и заливисто смеялась, — за тво-е-го...

Бывало, и действительно какой-нибудь «нестойкий» муж обретал у нее ночной приют и ласку. Утром Римма напоказ выставлялась на пороге в цветастом халатике, с распущенными волосами и кричала хахалю так, что по округе слышалось:

— Ввечеру жду, миленький, еще рюмочка не допита и я не доцелована...

За закрытыми окнами возмущались, кляли распутную, а жена неудачливого ухажера ставила ему под глазом фингал. Трудилась Римма до войны в пивном ларьке, потому и слыла в местном масштабе личностью примечательной.

— Как живете? — поинтересовалась Римма.

— Сама видишь, — сухо ответила мать.

— Вижу, — бросила Римма, — потому и скажу кое-что.

В блокаду неведомо как возник за кладбищем свиносовхоз. Откармливали там свиней. Кого снабжали той свининой — неведомо. Может, армейские части. Может, госпитали. Может, по крохам горожан. Свиносовхоз обнесли колючей проволокой, вход в его зону сторожили охранники в гражданском, но с винтовками. До жилых домов долетало хрюканье свиней. Римма служила в свиносовхозе поварихой. Приготовляла густую снедь для свиней, следила за их упитанностью, добрела, когда они начинали ходить вперевалочку. Кормили животных чем придется. Со сгоревших Бадаевских складов доставляли обугленный горох, труху от печенья... Люди о таких харчах только мечтали!

Римма повела беседу:

— С зари допоздна со свиньями маюсь, а дочка без присмотра. Не всегда к ней и отлучиться удается, — была у Риммы дочка-дошкольница, безотцовщина.

Мать слушала Римму, насторожившись.

— Так вот, — продолжала Римма, — пусть Шура за моей дочкой приглядывает, а Шуру я кормить буду, карточку ее вам оставлю...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.