- Хельми, ты играешь в шахматы?

- Да, только плохо.

Действительно, играла Хельми слабо, но быстро перехватывала мои приемы. С каждым днем она передвигала фигуры осмысленнее, становилась упорнее и никогда, даже при явно проигрышном положении, не сдавалась сразу. Но главное сделали книги. Я прочитывал вслух несколько глав, и мы начинали обмениваться мнениями. У нас возникали споры о героях, об их поведении. Возникали споры и по общим жизненным вопросам, но взгляд Хельми именно на эти вопросы меня не радовал. Получалось как-то так, что она во всем хотела видеть, прежде всего, практический смысл. Даже когда я ей, бывало, прочитывал целые лекции по истории или по искусству, она все примеряла к своей таежной жизни, к своему колхозу. Конечно, не всякий может делать обобщения. Но ведь может же человек залюбоваться красивым, размечтаться, расчувствоваться. А Хельми суховата. Зато какая у нее жажда знаний! Она часами слушала мои «лекции» с широко открытыми глазами.

Так мы и жили. Четверо суток гудела тайга. Вздрагивал испуганно наш домик, скрипела кровля, тревожно охало в трубе. Окна нашего домика совсем занесло снегом, дверь на улицу невозможно было открыть. И мы целыми днями просиживали за книгами или за шахматами у горячей печки.

Раны Хельми быстро заживали. Через несколько дней она уже ходила по комнате, а на восьмой день подкладывала в печку дрова, мыла посуду, готовила еду. Правда, я категорически запрещал ей работать. Но она обезоруживала меня своим задорным смехом.

Через две недели Хельми могла уже ходить на лыжах, а спустя еще несколько дней как-то утром сказала:

- Я хочу свежей рыбы. Пойдем ловить.

- Но у меня нет никаких снастей.

- Самые лучшие снасти - руки. Одевайся! Хельми взяла вещевой мешок, по-мужски заложила топор за ремень, которым подпоясывала свою меховую куртку. Лопату с короткой ручкой взял я. Как ловят зимой рыбу лопатой и топором, мне не приходилось видеть, но я ни о чем не спрашивая, ждал, что будет дальше.

День выдался не очень холодный, и Хельми предложила перед рыбной ловлей покататься на лыжах. Она уже показала мне несколько приемов ходьбы по ровной местности, которые я, по ее мнению, усвоил отлично, и теперь хотела поучить кататься с гор.

С помощью Хельми я кое-как взобрался на крутую сопку, а лететь вниз не решался. Для первого раза я предпочел бы горку пониже. Но Хельми воспротивилась.

- Смотри, как надо. Хорошо смотри, - сказала она и вихрем понеслась по склону.

Я внимательно следил за ней. Казалось, не Хельми лавировала между камнями и деревьями, а они отступали, давая ей дорогу. Наконец она остановилась и, смеясь, позвала меня. Я крепко сжал палки и понял, что не сумею спуститься «как надо». Разве проскочишь между валунов и колючих кустов? Было очень страшно, а отступать нельзя: засмеет, житья не даст озорная девчонка. Была не была - ринулся вниз... Сначала все шло хорошо. В ушах свистел ветер, победа, казалось, была близка, но вдруг лыжи стали разъезжаться в стороны, потемнело в глазах, а потом начали переворачиваться кверху ногами сопки, лес... Кажется, они еще не успели перевернуться, как у меня над головой раздался девичий смех. Я выкарабкался из сугроба. Хельми стояла рядом со мной и звонко хохотала.

Странное дело: я терпеть не могу, когда надо мной потешаются, но смех Хельми почему-то не обижал меня. Напротив, мне самому стало беспричинно весело, и я тоже рассмеялся.

Хельми сказала:

- Давай опять наверх!

Я пробовал отказываться, но безуспешно. И началось: вверх - вниз, вверх - вниз… Устал, вывалялся в снегу, а ей хоть бы что. Раскраснелась, смеется, белкой взбирается наверх, птицей летит вниз... Только на шестой раз мне удалось съехать благополучно.

- Теперь давай рыбу ловить, - сказала Хельми.

Пройдя тайгой с километр, мы вышли к озеру. Па берегах его громоздились завалы бурелома. Сломанные стволы лежали на серых скалах, в развилках живых деревьев.

- Хельми, посмотри, как красиво!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.