Завершаем публикацию проблемного очерка, которым мы открыли на своих страницах новую рубрику «Социальное исследование проблемы». Мы планируем публиковать под этой рубрикой материалы о различных еще не решенных, но настоятельно требующих разрешения вопросах в жизни нашего общества. Чтобы решать, надо знать, надо разбираться в проблеме, надо видеть причины, ее породившие, чтобы не судить сгоряча, чтобы избежать ошибок уже в самом процессе преодоления недостатков. Сейчас, когда агропром совершает крутой поворот к новым методам управления, это особенно важно. Слово за вами, дорогие читатели! Предлагаем вести наши исследования сообща. Ваши мнения, ваши предложения будут решающими при определении дальнейших тем рубрики — ведь ее содержанием должно быть то, что всем интересно, что затрагивает каждого.

Сменив нескольких хозяев, дорогое поместье в 1906 году было, наконец, приобретено елецким богатеем Заусайловым, коннозаводчиком, владельцем табачной фабрики, имевшим к тому же «интерес» в торговле и винокурном деле. Прикупив к прежним землям еще 700 десятин, Заусайлов, видимо, задумал создать здесь крупное плодоводческое хозяйство с переработкой урожая на фруктово-ягодные вина. Заусайлов умер перед самой революцией, и первые партии «плодово-выгодного» были выпущены еще при нем.

Рассказываю об этом только для того, чтобы мы не особенно казнились, считая себя изобретателями «бормотухи». У нас были опытные предшественники.

До последнего времени половина выращенных тут фруктов перерабатывалась на вино, так что «Ключ плодово-ягодного» звучало бы уместнее «Ключа жизни».

Владимир Степанович Чирков директорствует в совхозе всего два года, так что нынешние трудности хозяйства получены им по наследству от тех, кто, создавая нынешнюю структуру хозяйства, не особенно задумывался, что творит. Примерно треть плодоносящей части сада — более трехсот гектаров — занимают яровые сорта: «грушовка», «белый налив», «июльское раннее»:

— Очень капризные яблоки, — объясняет Владимир Степанович. — Едва созрели, нужно убрать за четыре-пять дней — иначе осыплются. А потом не больше недели на реализацию — начнут преть. Раньше в торговлю их почти и не отправляли. Эти сорта очень сочные — выход сока пятьдесят процентов, так что они практически полностью гили на местную переработку.

Деликатное словосочетание «местная переработка» означало все то же: яблоки гнали на производство спиртово-сброженных соков, сырья для «бормотухи». Совхозный заводик может освоить таким способом 80 тонн фруктов за одну смену. После самых ранних сортов наступал черед идти под пресс «коричному» и «мелбе». Правда, часть этих сортов все-таки поступала в торговую сеть, но завод не простаивал: помогал крушить яблоки соседним хозяйствам.

Когда с первого июня прошлого года «Ключу жизни» запретили выработку плодово-ягодных вин, для совхоза, всего его производства это решение было равносильно тому, как если бы в хитросплетение шестеренок хорошо отлаженного, запущенного на полный ход механизма неожиданно сунули железный лом.

Когда Чирков повел меня по цехам и подвалам совхозного завода, я никак не мог отделаться от ощущения, что нахожусь на чьих-то похоронах. Всюду было чисто, немноголюдно и тихо. Так бывает в доме, откуда только что унесли покойника и уже успели подмести пол. Оказывается, прекращение производства даже ненавистного зелья вблизи выглядит довольно тоскливо. Только в разливочном цехе еще теплилась жизнь. Плотным строем пустые бутылки покорно двигались по конвейеру к разливочному автомату, и он, крутанув их вокруг себя, успевал наполнить под самое горлышко, плотно закрыть и наклеить этикетку. В тот момент на потоке шел «Старый замок», родной брат «Осеннего сада», «Золотой осени» и всего прочего из плодово-ягодного племени.

— Нам разрешили закончить розлив своих прошлогодних запасов, — упредил мой вопрос Чирков. — А нынче из наших яблок «бормотуху» гонят другие.

Я не понял, и он объяснил. Оказывается, не всем заводам была запрещена «местная переработка». Часть из них по-прежнему еще какое-то время будет гнать вино, и садоводческие совхозы, которым на такое производство наложено вето, обязаны поставлять сюда сырье. «Ключ жизни» в том числе.

— Почему бы вам не наладить вместо вина производство соков? — посочувствовал я. — Яблок девать некуда. Есть прессы, есть разливочная линия, бутылки...

— Но нет пастеризации... Когда гонишь вино, нужно, чтобы сок хорошо перебродил. При производстве же соков все наоборот: брожение — главный враг. Сейчас мы заказали пастеризационную приставку к нашей линии. Нам обещали к зиме поставить. Если все получится по плану, уже летом 1986 года начнем выпускать соки... Но это задача-минимум. Если же говорить о более отдаленной перспективе, то без кардинальной реконструкции сада нам не обойтись: уж слишком ярко выражен его винный профиль.

— Реконструировать — это значит вырубать?

— И сажать новые, более перспективные сорта. Про себя я отметил, что Владимир Степанович не захотел повторить слово «вырубать». Даже мне, стороннему человеку, было неприятно произносить это слово после того, как я увидел яблони, щедро унизанные зрелыми плодами, яблони, которые так надрываются, чтобы порадовать нас урожаем. А каково ему, способствовавшему этому урожаю?

— Эффективность, доход, прибыль... Конечно, против экономики не попрешь. Ее логика неумолима. Но когда она начинает тюкать топором по живому дереву — все равно становится не по себе при всех ее бесспорных аргументах. Помню «Вишневый сад» Чехова в старой постановке МХАТа. Ведь и там никто не оспаривал экономическую целесообразность решения Лопахина. Но когда в последнем акте сквозь грустные звуки вальса «Дунайские волны» из вишневого сада прорывались удары топоров, на душу наваливалась такая безысходная, щемящая душу тоска. Трезво подумать: что нам Раневская, Гаев и эти деревья, вырубленные сто лет назад? А вот, оказывается, не все равно...

Ну, а с другой стороны, как быть с яблоками, которые можно только пропить?

Уточнение старых истин

Вопросы... Вопросы... Кто даст на них ответ?

Мои школьные годы пришлись на то время, когда генетика предавалась анафеме, авторитет Мичурина в биологии был непререкаем, а принцип, который положил он в основу своей селекционной работы — «Мы не можем ждать милостей от природы: взять их у нее — наша задача», — был провозглашен единственно верным во взаимоотношениях человека и природы и трактовался однозначно: подчинять ее всем нашим требованиям, брать у нее силой все. что сегодня необходимо.

Время сбило спесь с нашей гордыни. Оно заставило признать, что человек, сам дитя природы, должен питать к ней большее почтение и обязан не только использовать ее богатства", но и приумножать их, думать о завтрашнем дне, стараться не рубить сплеча. У каждого времени свои, проверенные опытом аксиомы. И теперь мы понимаем, что Мичурин вкладывал в свой принцип совсем не тот смысл, который ему приписали. Он призывал к созиданию, обогащению природы, а не ленивому ожиданию от нее милостей.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.