Яблоки

А я зашагал к дядькиному дому, надеясь застать там его последнего хозяина, моего двоюродного брата Ивана. Он живет теперь в Донбассе, но дважды в год наезжает в родную деревню: весной — посадить огород, а осенью — убрать картошку и яблоки. Дом оказался на замке. И по нетронутому урожаю стало ясно, что брат еще не приезжал.

Наши с отцом дички вымахали в здоровенные деревья. Желтые груши гроздьями навалились на мощные ветви, сплошь устлали землю перед домом, и по ней было видно, что уже не первый год урожай перегорает в перегной, даря плодородную силу и без того тучному чернозему.

Я присел на лавочку у крыльца и поразился надрывной тишине и необычному виду деревни. Она оставалась легко узнаваемой и в то же время совсем иной. Главная ее улица лежала от меня по другую сторону неглубокой лощинки и отсюда, с моего бугра, просматривалась из конца в конец. Некогда плотный порядок изб зиял щербатинами на месте снесенных домов. Некоторые из оставшихся лишились кровли, от этого казалось, что вся деревня поприсела от смущения и обиды за такой неожиданный и несправедливый поворот в ее судьбе.

Тишина...

И вдруг этот с детства знакомый звук... Возникнув где-то у самой вершины, он нарастающей скоростью устремился вниз, прошелестел потревоженной листвой, отстукал по сучкам, и через неуловимую паузу — тупой удар о землю. И опять тишина... А потом снова торопливо прошивающее крону: «Ч-ш-ш-вак».

И длится-то всего лишь мгновение, но не спутать его ни с каким другим. Только он один способен вот так, походя, опрокинуть память на десятки лет вспять, воскресив в ней картины. которым положено бы за давностью потускнеть, за7перяться за спинами более свежих и ярких впечатлений. Услышал его — и все живо, все рядом, будто время все эти годы и не мчалось галопом, а услужливо топталось на месте...

...Предрассветные сумерки. Вроде бы уже и не ночь, но еще и не утро. Самая дремотная пора. Но где тут уснуть. Первые сентябрьские утренники уже успели настудить землю. К рассвету холод выжимает из нее все накопленное за нежаркий осенний день тепло. Он достает снизу, сквозь толстый слой соломы и брошенное поверх рядно. Неунывающий Султан, отбрехав с вечера все, что положено, досыта набегавшись за ночь с другими деревенскими псами, к утру в поисках тепла забрался в шалаш, и. свернувшись калачиком у входа, зябко вздрагивает, тоже не может уснуть — холодно.

Тишина. Не слышно даже перепелов, которые совсем недавно по всей ночи надрывались незатейливой песней в жнивье за огородами. А теперь вот ни скрипа, ни лязга, ни вскрика, будто и звуки, окоченев, не в силах шевельнуться. Только трудяги-«антоновки» всю ночь напролет хряскают о землю упругими яблоками: ч-ш-ш-вак,ч-ш-ш-вак. Не спи, мол, человек, пора собирать урожай.

Все лето они качали из земли плодородные соки, гнали их к зеленым, невзрачным плодам, укромно упрятанным в листья. Со стороны, если не приглядываться пристально, было трудно понять, куда подевалась майская кипень. Казалось, побушевав с неделю, весь цвет просто осыпался, так и не дав завязи. Но на исходе августа яблоки наконец выкатились из листьев, гроздьями навалились на ветки, и, не будь подпорок, загодя установленных чуть ли не под каждый сук, деревья рухнули бы под гнетом щедрого урожая. И теперь вот стоят, словно толпа стариков с посохами в руках, и когда доносится очередное «ч-ш-ш-вак», кажется, что это они облегченно вздыхают: все чуть-чуть меньше давит на плечи.

В этот ранний час, когда и так все зыбко и неясно, а утренний -туман и дымок от тлеющих с вечера куч картофельной ботвы еще больше скрадывают привычные очертания предметов, белесые от обилия зрелых плодов кроны яблонь кажутся какими-то призрачными видениями, которые чуть светятся в темноте, так что спросонья не сразу сообразишь, куда попал. И только аромат «антоновки», который настолько густо пропитал все вокруг, что его впору пробовать на ощупь, только он, этот аромат, и возвращает в реальную жизнь — в осенний сад.

Просыпается деревня как-то вдруг... Где-то в самом дальнем ее конце неожиданно звякает железо, будто зацепили щеколдой за притолоку. И сразу в другом краю, откликаясь на первый звук, хлопнула дверь, заскрипели открываемые ворота. И началось: приглушенные со сна голоса, мычание разбуженных коров, кудахтанье потревоженных кур. Кто-то совсем рядом прошел по улице к колодцу, позванивая пустыми ведрами на коромыслах. Я слышу, как тетка вынесла во двор лохань теплого пойла, сдобренного, как всегда, отрубями и толченой вареной картошкой. Корова, глубоко вздыхая, принялась неторопливо пить, и тут же упругие струйки молока звонко уперлись в дно подойника.

Первыми увидели солнце грачи, что живут горластой колонией в кронах столетних кленов и лип бывшей помещичьей усадьбы. Невидимое еще с земли, оно уже показало им, сидящим на высоте, свою огненную горбушку. И птицы тут же загалдели, сорвались на истошный крик, в котором сразу утонули все остальные звуки. И все, что до этого еще пыталось лениво дремать, тут же проснулось. Наступил новый день.

И вот новый сентябрь. Опять осыпаются зрелые яблоки. Для кого?

Странно все-таки получается: рост нашего благосостояния больно ударил по яблокам. Будучи раньше важным фактором в товарном производстве крестьянского подворья, ныне сад потерял это свое значение. Я прикинул, и оказалось, что сейчас хорошая доярка или механизатор зарабатывают в день — в переводе на зерно — столько же, сколько когда-то колхозник нашей деревни получал натуроплатой за целый год. Твердый заработок и возможность приобрести на полученный рубль все необходимое освобождают современного крестьянина от заботы искать дополнительный доход. А в случае, если такая нужда и возникнет, то решать ее ему легче не яблоками, а более выгодным в финансовом отношении занятием: откормом скота или выращиванием той же клубники.

Да и в городе сегодня яблоку неуютно. .Раньше наши дворы дыбились «шанхаями» из разнокалиберных сарайчиков и сараюшек, где в погребах можно было на всю зиму напасти картошки, огурцов, моченых яблок. Теперь мы живем зажиточнее и чище. В благоустроенных дворах выгуливаем любимых болонок, а в подвалах домов, некогда использовавшихся жильцами под индивидуальные хранилища, разводим теперь удивительно злобную породу комаров.

Меняются времена, меняются и наши запросы. Происходит переоценка привычных ценностей, но как же быть с урожаем? Успокоиться благополучной цифрой статистики и закрыть глаза на все? Но ведь обидно до боли: столько вырастить и не суметь довести до ума.

Создание единого агропромышленного комплекса страны и проведенные в связи с этим реорганизации в отраслях, связанных с производством и переработкой сельскохозяйственной продукции, разумеется, решат целый ряд проблем, возникавших ранее на межведомственных границах. Но есть ряд вопросов, которые не решить простым усовершенствованием организационных структур. Прежде всего это селекционные пробелы в нашем яблочном хозяйстве. К сожалению, мы не располагаем хорошо сбалансированным по срокам созревания набором сортов, которые бы позволяли растянуть период сбора урожая, а также отгрузку свежих плодов потребителю и на переработку, сортов, устойчивых к транспортировке и хранению. Именно это обстоятельство во многом и определяет авральность садовых работ и реализации урожая. Летние сорта, которые мы имеем, недостаточно лежкоспособны, не выносят транспортировку. А если яблоко нельзя ни перевезти, ни сохранить, то ни о каком зеленом конвейере «сад — магазин» речи быть не может, и положение, когда яблоко выращено, но не потреблено, равносильно тому, что этого яблока вовсе и нет.

Наши сады нуждаются в серьезном пересмотре их структуры. В этой статье речь шла о Центральном Черноземье. Однако подобная ситуация характерна и для других садоводческих республик, краев и областей страны. Уже несколько лет я собираю вырезки публикаций на эту тему и поражаюсь близнецовой схожестью проблем Прибалтики и Молдавии, Украины и Поволжья, Северного Кавказа и Белоруссии, Российского Черноземья и Нечерноземья. При внимательном анализе оказывается, что в основе проблем чаще всего лежит сортовой дисбаланс. Конечно, решение этого вопроса — дело непростое и долгосрочное. Но обойти его все равно не удастся. Поэтому приступать нужно уже сейчас, немедленно. И начинать надо не с подсчетов урожая, какой мы хотим выращивать через пять, десять и двадцать лет, а с того, сколько нам потребуется через эти годы свежих яблок, соков, джемов и всей прочей продукции, вырабатываемой из фруктов, и уже под этот спрос планировать сады.

Не обойтись без серьезной реконструкции и в индивидуальных садах. В прошлую пятилетку потребкооперация закупала у населения примерно по миллиону тонн яблок в год, однако около шестидесяти процентов этого количества приходилось на плоды третьего сорта и нестандарт, которые были непригодны для производства высококачественных консервов, соков, варенья, джемов, компотов. Один миллион шестьсот тысяч тонн этих яблок ушло за пятилетку на выработку вина. Теперь этот «спасительный» канал перекрыт. Как быть? Лучше бы всего доставлять потребителю урожай индивидуальных садов в свежем виде. Однако было бы верхом наивности полагать, что потребкооперация способна справиться с этой задачей в одиночку. У нее просто не хватит рабочих рук на сборе, при транспортировке, в торговле. Вывод напрашивается сам: она должна скооперироваться с сезонной рабочей силой. Таковой могут быть студенческие отряды. Прошлой осенью на многих улицах Москвы были организованы овощно-фруктовые базары, где продавцами работали студенты, и хорошо, надо сказать, работали. Уборка овощей, фруктов, картофеля стала обычным делом трудового семестра. Не пришло ли время доверить сбор и закупку, транспортировку и продажу яблок комплексным студенческим отрядам, каждый из которых взял бы под свой контроль какой-то определенный садоводческий район, заранее определял урожай и количество нужных для его уборки рабочих рук, заключал договоры с садоводами. Подобная схема давно используется на стройках Сибири, Дальнего Востока. Яблочный конвейер мог бы работать под контролем потребкооперации.

В том, что этот вариант реален и может дать положительный результат, меня убеждают две встречи. В совхозе «Агроном» я познакомился с молодым парнем, который каждое лето приезжает сюда с друзьями на сбор яблок из Дагестана. Работают они от зари до зари. Согласно положению, в конце уборки имеют право на каждый заработанный рубль купить по себестоимости пять килограммов съемных яблок, доставку которых к месту жительства сборщика обеспечивает садоводческое хозяйство. Мой новый знакомый объяснил, что яблоки они везут, конечно, не в Дагестан, а на Север. Он не стал расшифровывать, каким образом удается нанять рефрижератор, во что обходится перевозка фруктов, их хранение и сбыт на месте. Он назвал только конечный результат: в иной сезон можно сколотить деньги на «Жигули».