«Я шел к своим…»

Наталья Родионова| опубликовано в номере №1495, август 1989
  • В закладки
  • Вставить в блог

...Санитарный вертолет прилетел вечером. В первую очередь грузили тяжелых. «Куда ранен? В бедро? Подождешь до утра?» Генка улыбался. Ночью он не стонал. А когда рассвело и опустилась «вертушка», его подняли на носилки, но донести не успели: терпел слишком долго...

Мама его потом рассказывала, как видела Гену последний раз в госпитале после очередного ранения:

— Все — и врачи, и сестры, и повара — хвалили его. Он всем помогал, хотя сам на костылях был. Я ему тогда сказала: «Сынок, тебя тут все так любят. Буду просить, чтоб отпустили в отпуск домой, а?» А он :«Мама, не проси. Я буду работать, помогать на кухне. Меня и отпустят. У нас один пацан (он всех пацанами называл) тоже так работал, его и отпустили на 10 дней. А просить — не проси. Стыдно».

Когда зарыли гроб, у Генкиного отца закаменело лицо:

— Сын совестливый был, требовать не умел...

Генка погиб, потому что молчал. Но это на войне, где больно всем и потому терпеть легче. А зачем молчать сейчас, когда выжил, и где взять силы молчать, когда болит по-прежнему, и душа — не меньше, чем тело? Зачем терпеть и уступать, когда бросает тебе милостыню тот, кто, кажется, никогда и не знал этой боли?..

...Два дня просидел он в исполкоме: «Председатель занят. Председатель занят...» А на третий влетел в толстую, наглухо простеганную дверь и, не подбирая слов, закричал: «Подними зад. Ты, слуга народа... Встань! Я гражданин СССР, почему же ты даже не встанешь?»

Когда плохо тебе одному, болит сильнее...

Очень редко он достает из кармана старенького пиджака удостоверение участника войны. И на этот раз ждал приема у врача, как все. За ним подошел малый «в фирме», огляделся и проскользнул мимо очереди. И вот он уже устроился в кресле и по-приятельски хохочет с врачом. «Из кабинета я тащил его за уши...»

Часто слышу — они вернулись другими — грубее, резче, требовательнее. Они принесли афганский жаргон, свой кодекс чести. Я пытаюсь понять его жесткую, простую суть.

— Чмырь — дерьмо. Такие везде — и на войне есть. Вот земляк твой, москвич, был у нас в роте... Когда вертолет обстреляют, сидим голодные на горке. (Мы дорогу охраняли.) Сидим день, два, три... Ну, ничего, ящерицы ползают: настреляешь, поджаришь — зарубаем, нормально. Собак ели, котов, змей, как повезет... А как-то ночью слышим, он лезет за последней банкой консервов. Сволочь... Человек на то он и человек, чтобы везде им быть. — Но разве там ты был таким же, как здесь?

— Нет, наверное... Мирная жизнь требует человечности, сочувствия и за все это платит. А на войне...

«Бакшиш шурави» — ножом на спине. Разве это ему забыть? Хоть когда-нибудь забыть? Изрубленного Володьку, подброшенного утром к гарнизону. «Подарок советским» — бакшиш... Они отплатили за него сполна, в тот же день.

Потом соврут... Нет, врали тогда. Потом скорее всего скажут и напишут правду. Они воевали с душманами? Конечно. Освобождали мирных, запуганных моджахедами афганцев? Да. Но ведь они же, советские солдаты, прочесывали вмиг опустевшие кишлаки, это они в ответ на стрельбу с каменного дувана отвечали испепеляющим огнем: но это же они, шурави, давали хлеб мальчишке и ждали автоматной очереди в спину...

— Как ты различал врага?

— Кто целился в меня, тот и враг. И я стрелял в него.

— Ты оставил там ненависть...

— Ненависть? Мы подставили свою машину, чтобы закрыть автобус с ними, мирными, когда душманы расстреливали их из пулемета, и заплатили своими одиннадцатью парнями. Ненависть? Наверное... Но иначе мы бы не вернулись оттуда.

...Он вышел прямо на засаду, жилистый старый «байбак». Он пришел ночью с серпом, чтобы при свете луны сжать свой вызревший ячмень. Афганцы — трудолюбивый народ, из камня они умеют добывать хлеб. Советский переводчик из засады подал голос: мол, не бойся, мы не причиним тебе зла. Афганец понял, конечно, понял, кивнул головой. Но когда командир поднялся с земли и дружески улыбнулся старику, серп в ту же секунду яростно блеснул у шеи русского. Только пуля опередила серп. Жизнь долго не уходила из старика, хрипела и клокотала кровью.

Цепная реакция зла... Почему началась она и когда кончится? Кто разбудил ее и кто оборвет?

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены