Поначалу я думал, что можно что-то исправить, побежал к старосте. Но и тот не смог уговорить белобрысого. Заодно не допустили до прыжков и Савватеева. Не знаю как он, но я чуть не плакал. Как же так, все прыгнут, а мы? Значит, и на планерах не летать. Напрасно мы умоляли, инструктор был непреклонен.

— Подрастите немного, тогда приходите, а пока я вас не допускаю. Попадете в восходясий поток, унесет. Где мне потом вас искать? Касы надо было больше кусать.

А прыжки между тем продолжались. Я ревниво отыскивал среди планеристов маленьких ростом, но таких было немного. На длинном брезенте они укладывали парашюты и шли на построение туда, где на краю поля, разматывая барабан, вытягивая из машины тоненький трос, поднимался вверх огромный серебристо-белый, похожий на гуся аэростат. В тонких своих лапах он держал квадратную корзину с парашютами. Где-то на полпути к небу аэростат замирал, открывалась крохотная дверка, и одна за другой от нее отделялись крохотные точки. За ними вытягивались белые, похожие на дымки хвостики. Через мгновение они разбухали, расправлялись и, покачиваясь, спешили к земле, как маленькие одуванчики, на которых девчонки гадают: любит — не любит.

Но и любовь обходила меня стороной.

Мы договорились с Володькой сказать в школе, что прыгнули, но нас быстро разоблачили, и Ольга, с которой я столкнулся на лестнице, отвернулась от меня. Что же, все правильно. Как говорили древние: «Горе побежденным».

Я перестал ездить в планерный, стал размышлять, что мне делать дальше. Год, считай, пропал даром. Будущее было неясным, настоящее разбитым, потерявшим всякий смысл. Может, правда, бросить школу и выучиться на шофера?

В середине мая, когда у планеристов уже вовсю шли полеты, Савватеев узнал, что в Усть-Орду прилетел ЛИ-2 и можно попытаться прыгнуть там. В выходной день я поехал в Усть-Орду. Аэроклубовский автобус катил по Кудинской. долине, теплый степной воздух врывался в окна, но на душе у меня кошки скребли: что же будет на этот раз.

Рядом со мной сидела рыжеволосая, с веселой челкой девушка лет двадцати. Она смотрела в окно, концы ее волос хлестали меня по лицу. Я крутил головой, прикрывался рукой и уже хотел было встать, но она, догадавшись, собрала волосы в пучок, заколола шпилькой, извиняюще улыбнулась, мол, чего хмуришься, смотри веселее.

Вообще у каждой судьбы есть свои сторожа. Надо же было такому случиться — на аэродроме опять оказался белобрысый инструктор, тот самый, который прогнал нас с Володькой. Меня он узнал сразу же.

— Мы же, кажется, договорились, — хмуро сказал он. — Подрастес, тогда приходи. А сейчас давай, давай, марс отсюда.

Уж не везет, так не везет. Нужно было дождаться, когда пойдет автобус обратно в город. Я ушел за палатку, лег на траву и стал смотреть в небо, туда, где, набирая высоту, кружил самолет. От него отделялись крохотные точки, над ними вспыхивали белые купола парашютов и неслись к земле. Все просто: снизу вверх и потом обратно, как круговорот воды в природе. Здесь меня и разыскала рыжеволосая, присела рядом, глянула в упор.

— Ну, чего, летчик-перелетчик, пригорюнился?

— А чего он привязался, — обхватив руками ноги, шмыгнув носом, сказал я. — Что я — маленький? Да если он хочет знать, я метр шестьдесят пять беру.

— Что, серьезно? — удивленно протянула рыжая. — Здорово, никогда бы не подумала! — и, показав глазами вверх, откуда падал на землю гул мотора, сказала: — Там маленько повыше, не сдрейфишь?

— Вот еще.

— Тогда оставайся, завтра утром прыгнешь. Группу буду выпускать я.

Мысли у меня забегали: завтра в школе контрольная по математике, и дома не знают, что буду ночевать на аэродроме, неужели опять все сорвется?

— Останусь, конечно, останусь, — быстро проговорил я. — Во сколько вставать?

— Часов в пять. Только смотри не проспи. Я в крайней палатке живу. Вот что, ты приходи, будем чай пить. Меня, на всякий случай, Тамарой зовут.

Она поднялась, крепкая, ладная, уверенная в себе.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.