В особо крупных размерах

Должно быть, работники следственных органов, ухватив первые ниточки этого дела, испытали оторопь. Преступление выглядело отчаянно дерзким.

По документам выходило, что три малых рыболовных сейнера, принадлежащих колхозу «Новый мир», регулярно в течение нескольких месяцев сдавали плавбазам довольно солидные уловы знаменитой дальневосточной сардины иваси. Плавбазы, как положено, перечисляли колхозу деньги за рыбу, колхоз выдавал экипажам положенную зарплату и премии. Между тем даже беглое изучение реальной ситуации убеждало, что ни одной сардинки эти сейнеры никак не могли поймать.

Начать с того, что у экипажей МРСов не было рыболовных билетов, разрешающих добывать иваси. То есть они никакого права не имели выходить на лов.

Главное же, что суда этого типа в принципе не приспособлены к ивасевому промыслу. Сардины ловят кошельковыми неводами. Сама по себе снасть эта огромная — многие сотни метров сетевого полотна, грузы, поплавки, тросы. И вес у кошелька весьма солидный. А малый рыболовный сейнер действительно мал. Недаром именуют его в просторечье «эмэрэской», а то и панибратски — «маруськой». И если кому-нибудь придет в голову погрузить на МРС огромный кошелек, «маруська», пожалуй, не утонет, но уж осядет основательно... А уж развернуть кошелек, привести его в рабочее положение на крохотной палубе — дело вовсе невозможное.

Следствию не составило труда установить: ни кошельковыми неводами, ни другими орудиями лова, хоть в какой-то степени пригодными для добычи иваси, три колхозных сейнера вооружены не были. Не имелось у них на борту и поисковых приборов, без которых пытаться поймать рыбу, да еще в солидных количествах, — занятие пустое.

Вывод был однозначный: никакой сардины новомировские сейнеры не могли ловить и не ловили. Стало быть, и приемные документы, и весь остальной ворох бумаг, на их основе писанных, — чистейшая липа. Естественно, никто не поверит, что работники плавбаз просто так, за здорово живешь подарили колхозным рыбакам тысячи рублей. Можно было предположить: за выписку липовых квитанций на якобы пойманную «маруськами» рыбу бралась мзда — и немалая. А коли так, то выходило, что на промысле действовала организованная преступная группа. В нее должны были входить капитаны «эмэрэсок» и работники плавбаз: капитаны-директора, заведующие производствами, сменные мастера, приемщики — словом, все должностные лица, ставившие свои подписи на липовых документах, а также и некие посредники, содействовавшие установлению отношений между псевдодобытчиками и экипажами плавбаз.

Работники следственных органов потратили более года, стараясь раскрыть механизм действий всех звеньев «синдиката», прояснить роль и функцию каждого, кто к этому делу имел отношение. Преступления квалифицировали так: сговор, взятки, хищения в особо крупных размерах — «джентльменский набор», который карается крайне сурово, в том числе даже исключительной мерой. Само собой, с расхитителями такого масштаба не стоит церемониться. И значительная часть привлеченных к делу — особенно те, кто, по мнению прокуратуры, пытался выкрутиться, темнил и разными способами мешал следствию, — задолго до суда была взята под стражу.

О махинациях с рыбой, которыми занимались на плавбазах, не раз уже поступали сигналы, а разговоры вокруг этого шли многие годы.

Мне и самому приходилось их слышать в течение всей четверти века, что связан с рыбаками, что бывал на промысле. Начало цепочки таково: сейнер при сдаче улова получает квитанцию на меньшее количество рыбы, чем доставил. Если расхождение между реальным весом улова и цифрой в документе невелико, пять — десять процентов, рыбаки довольны, считают, что на плавбазе работает народ порядочный. Небольшой запасец приемщику надо иметь для того, чтобы перестраховаться от всевозможных напастей. А их в морской работе великое множество. Есть и еще одна статья, на которую капитан-директор плавбазы нередко вынужден расходовать излишек рыбы, но о том разговор пойдет позднее.

Однако бывает, что «улов принимают плохо» — то есть записывают рыбы намного меньше. Особенно часто такое случается, когда на промысле выпадают удачные денечки. Тут у плавбаз толпятся настоящие очереди. Все торопятся: скорей бы сдать, чтобы снова заловиться, пока прет рыба в сети. И в этой гонке не до мелочей. Из-за десятка центнеров никто не станет тратить время на споры: себе дороже. Да и «задние» из очереди давят — отходи скорей, не задерживай.

Промысел сардины в смысле возможностей для всяких махинаций особо благоприятен. Иваси — рыбка нежная, лишний раз тронешь ее сетью или каплером — отскочит мясо от скелета, потеряет товарный вид. Потому сардину добытчики к себе на палубу не поднимают: обловят косяк кошельком и сразу же зовут плавбазу. И та берет улов прямо из сети к себе на борт. Сколько рыбы в кошельке — только на глазок и можно прикинуть. А глазок-то у каждого наособицу: одному вечно кажется, что хватанул он больше, чем на самом деле, другому — меньше. И высший судия — плавбазовский приемщик: сколько записал, столько в кошельке, считай, и было.

Сам собой возникает вопрос: зачем плавбазе неучтенная рыба? Куда она девается? Тут область догадок. Об иных путях ее реализации слухи столь туманные, что воспроизвести их не решусь. Но про один из путей говорят постоянно, на любом промысле. Рыбу продают... добытчикам. Конечно, не всем — особо доверенным. Схема простая: одному сейнеру записали меньше рыбы, чем он на самом деле добыл, другому — больше. С капитана последнего взяли мзду. Зачем, спрашивается, ему это нужно? А вот зачем. К примеру, капитан заплатил плавбазе по рублю за центнер. Его заработок за тот же центнер — два рубля. Уже выгодно! Если же с помощью такого рода прибавок экипаж перевыполнил план, то будет еще и премия. Выгода множится.

О такой схеме взаимоотношений работники правоохранительных органов давно наслышаны. Да попробуй поймай жуликов за руку! Понятное дело, фальшивый передовик никогда не признается. Однако и обманутый плавбазой рыбак тоже чаще всего промолчит: доказать свою правоту трудно, а вызвать на себя гнев начальства плавбаз — упаси бог! Будут ставить в самый хвост очереди (конечно, под благовидными предлогами), начнут придираться, занижать сорт, перевешивать улов по нескольку раз. Ну, а постороннему человеку совсем не просто углядеть, что какому-то сейнеру меньше записали рыбы, какому-то больше. Да и пойди докажи, что сделано это нарочно и небескорыстно.

Словом, давно уже работники следственных органов пытались рыбных комбинаторов накрыть. А тут вдруг подарок — не отопрешься: сардину колхозные «эмэрэски» не ловили, деньги получали. Все ясно как божий день: именно этим экипажам продавали плавбазы зажуленную рыбу.

Версия казалась единственно возможной. И все объяснения новомировских рыбаков воспринимались как попытки уйти от карающей длани закона.

Думаю, если б работники прокуратуры лучше знали тонкости взаимоотношений между добытчиками и приемщиками рыбы, они бы иначе восприняли объяснения своих подследственных и не спешили с выводами.

Я уже намекал, что страховочный запасец рыбы, без которой не обходится, считай, любой кристально чистый, но предусмотрительный капитан-директор плавбазы, расходуется хоть и бескорыстно, но все же незаконно. Что это за ситуации, как и почему они возникают — скоро об этом пойдет речь.

Порушенный замысел

А пока о другом. Чтобы все стало исчерпывающе ясно, придется углубиться на несколько лет в прошлое, в те времена, когда в «Новом мире» председательствовал Иван Алексеевич Шпарийчук.

В конце семидесятых все чаще стала заходить речь об организации прибрежного промысла. Впрочем, говорили об этом и много раньше. Но до того времени добыча рыбы в заливе Петра Великого была жестко ограничена, практически почти совсем запрещена. А «Новый мир» стоит на берегу Уссурийского залива — узкой части залива Петра Великого.

Когда стало ясно, что строгость запрета вскорости будет значительно ослаблена, организация прибрежного промысла встала, как говорится, в повестку дня. Естественно, «Новый мир», крупнейший из своих собратьев в крае, выросший когда-то именно на прибрежном лове, не мог остаться в стороне.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.