Сухарь

- А - а, ну это - другое дело, - пропела тетя. И вдруг из - за угла вышла Вера. Она была в цветастом платье, оживленная. Радостные искорки мелькнули в ее глазах, а Иван почему - то густо покраснел. Она поздоровалась и отозвала Ивана в сторону, впервые назвав его Ваней.

- Если вы не заняты, может, сходим куда - нибудь сегодня? Скучно одной.

Они договорились встретиться у клуба. Уходя, Вера не удержалась, уколола:

- Почем огурчики - то? Не продешевите! Иван вспыхнул, хотел оправдываться, но Вера не оглянулась.

У тетки Евлампии был обширный огород, корова, свинья, куры. Одна она со своим хозяйством управляться уже не могла. Ивану волей - неволей приходилось помогать ей.

- Ты, милый, уважь тетку, - говорила она, - растила - холила без отца, без матери, а теперь и ты помоги.

Это «растила - холила» коробило Ивана, и он скрепя сердце откладывал книгу, брался за вилы, лопату, топор.

Мрачный вернулся Иван к корзинам. Тетя качала головой:

- Ох, и девки пошли нынче бесстыжие! Слышала краем уха, на танцульки набивалась. Глаза бы мои не глядели...

- Вот что, тетя, - сказал Иван, - несите корзины сами. Хватит!

Евлампия изумленно всплеснула руками.

- Куда же я с ними денусь? Обиделся? Прости меня, дуру старую!

Тетка была хитра и отлично знала, как обуздать парня.

- Не меня, а девушку хорошую обидели, - уже миролюбиво произнес Иван. - Что она вам плохого сделала? Ну, подружились с ней. Что же в этом особенного?

Иван снова поднял корзины.

- Что говорить, что говорить, - пела тетка Евлампия, едва поспевая за племянником, - не маленький, чай! Своя голова на плечах. Поступай, пожалуйста, как хочешь. Только пойми ты меня, Ванюша, добра ведь тебе желаю. Разве не бывало: проводит девка парня в солдаты, а как подвернется случай - прыг замуж? Сама в девках ходила, знаю. Вот и мается солдат. А по мне - придешь ты со службы чист - молодец, тогда и выбирай любую...

И чем плавнее лилась речь Евлампии, тем неспокойней чувствовал себя Иван. Ему казалось, что тетка отчасти права. Вспомнил прошлую бессонную ночь. «Вот и в армии будешь так мучиться, сомневаться, ждать», - подумал он, и снова в ушах его прозвучали язвительные словечки, брошенные Верой: «Почем огурчики? Не продешевите!»

К клубу Иван в этот вечер не пошел. На другой день увидел Сухарькову, озабоченную чем - то, с папкой под мышкой. Вера прошла мимо, как будто не заметив его. Иван поглядел ей вслед, вздохнул.

- Так должно и быть, - сказал он себе.

На прощальном вечере в клубе гремела музыка, сцену украшали гирлянды свежих цветов. Все пели, плясали, смеялись, и только у секретаря Веры Сухарьковой было грустное, неулыбчивое лицо. Ивану тоже стало как - то не по себе. Вера стояла в стороне и как будто чего - то ждала. «Подойду, заговорю с ней, и все будет хорошо», - решил он и направился к девушке. Но на пути встретил мастера, у которого раньше учился... Тот стал давать ему всякие напутствия, вспоминать о солдатской службе. Разговаривая, они кружили по залу. Проходя мимо Веры, Иван заметил, как она выразительно взглянула на него и отвернулась. Иван посчитал неудобным оставить разговорившегося мастера, а когда отошел от него, Веры Сухарьковой уже не было. Он спросил о ней у раскрасневшейся от танцев подружки Федора Лизы Бесединой. Та бросила ему прямо в лицо: