Сухарь

- Эх, ты!

... Подошли к пристани, где новобранцев ждал пароход. Перед посадкой лейтенант на десять минут распустил строй. Каждого призывника обступили родные и знакомые. Оглядывая лица провожающих, Иван подошел к тетке.

- Ты бы хоть поговорил о чем - нибудь со мной, Ванюша, - тянула тетка Евлампия, - каково мне оставаться одной - одинешеньке...

Иван увидел, как рядом с ним Лиза Беседина, не стесняясь, жарко поцеловала Федора и прошептала:

- Пиши, Федя, пиши чаще, не забывай. Счастливые глаза были у Федора! А Ивана вдруг, как тисками, охватила тяжелая, жгучая тоска. Опустив голову, он поднял чемодан, зло, с укором взглянул на тетку, но все же обнял ее и направился к трапу.

Вскоре все новобранцы были на пароходе. С берега им махали платками, кричали напутствия. Иван подошел к Федору Тишечкину. Тот был задумчив, но какая - то внутренняя радость лучилась в его глазах.

- Чуть не забыл, Иван! - воскликнул он. - Ведь у меня к тебе послание.

Он пошарил в карманах и протянул Ковалеву записочку. Иван нетерпеливо развернул ее и не мог сдержать улыбки. Он узнал почерк Веры. В записке было всего несколько строк, набросанных наспех: «До свидания, товарищ Ковалев! Извините, что не могла прийти на проводы: что - то нездоровится. Желаю Вам успехов в службе. Передайте привет от меня нашим ребятам. В. Сухарькова».

- Она заболела? - быстро спросил Иван.

- Голова, говорит, что - то разболелась. Простудилась, наверное...

Иван жадно, несколько раз подряд прочитал почти официальную записку. Перед словами «товарищ Ковалев» и «Вам» было что - то густо зачеркнуто. Какие это были слова? «А ведь они могли бы быть и незачеркнутыми», - с сожалением подумал он.

Пароход отчаливал.

г. Чита.