Созерцатель

Дома, когда пришел, не было еще ни отца, ни матери. Он посмотрел в холодильнике, что есть для ужина, и стал чистить картошку.

Первым вернулся отец, следом за ним мать, она принесла колбасы, начищенная Лешей картошка уже сварилась, стояла, укутанная в ватник, на табуретке, и сели ужинать. Под конец ужина по телевизору началась передача «Очевидное — невероятное », и Леша с отцом с чашками компота в руках переместились в комнату.

— Леш, тебе в институт сегодня, не засиживайся там особо,— крикнула мать.

— Помню,— не отрываясь от чашки, ответил он.

Была уже середина октября, уже третья неделя, как в институте возобновились занятия,— пошел второй курс. За столом рядом сидел Кротов, он же стоял рядом в перерывы, курил Лешины сигареты и рассказывал что-нибудь очередное о диссертациях. Хвостов маячил где-то в отдалении, на горизонте.

— Леша!— снова крикнула с кухни мать.— Тебе идти пора.

— Иду,— отозвался он. Встал, пошел на кухню отнести чашку, и за спиной зазвонил телефон.— Да?— вернувшись в комнату, торопливо взял трубку Леша.

— Здравствуй, Леш,— проговорил какой-то очень знакомый женский голос, но Леша не узнал, кто это.

— Да, здравствуйте,— ответил он.

— Ну вот, так я и боялась, что нарвусь на что-нибудь в этом роде,— засмеялись в трубке.— Почему «вы»?— И Леша понял, кто это. Оля.

— Ой, извини,— тоже засмеявшись, сказал он.— Не узнал, богатой будешь.

— Что богатой, счастливой бы,— сказала она с веселым вздохом, и в этом вздохе ему вдруг послышалось будто бы загадывание.— Леш, знаешь, в чем дело... У меня свадьба. Сегодня. Сейчас вот. А завтра мы уже уезжаем. И мне ужасно хочется тебя увидеть.

Он молчал. Он все понял и не понял. Свадьбы, женитьбы, замужества — все это было где-то в иной, не в его жизни, и вот она коснулась его, пришла к нему.

— Леш! Леш!— позвал в трубке Олин голос.— Ты что? Куда ты исчез? Ты что-нибудь не то, наверно, подумал. Я хочу, чтобы ты на свадьбу пришел к нам. Мне ужасно тебя увидеть хочется. Ведь завтра я уезжаю. Я хотела тебе позвонить раньше и как-то все...— Она на мгновение замялась.— А мне тебя просто ужасно хочется увидеть.

Леша почувствовал, что оглушенность его проходит и он может говорить.

— Не здешний он у тебя, да?— спросил он.

— Моряк,— сказала она.— Из Петропавловска-Камчатского. Старший лейтенант.

— Ага. Понятно...— протянул он.

— Леш, ну!— уже нетерпеливо сказала Оля.— Идешь? Я тебя жду.

Надо было отвечать что-то, он замер, прислушиваясь к себе, и понял, что не должен идти. Ему нужно было сохранить в себе ее ту, утреннюю, с ее славной чистой улыбкой издалека, с ее быстрым торопливым «Привет!» на ходу... Это нужно было сохранить, и это было важнее, чем увидеть ее перед расставанием, какое бы оно ни было, хотя бы и навсегда...