Характеристику Леша подписал только к вечеру, целый день прогонявшись за комсомольским секретарем, и поехал на энергофак в понедельник, договорившись-таки с Николаем, что задержится.

— Ой, миленький!— всплеснула руками женщина, принимавшая у него заявление, когда он подал ей характеристику.— Да где же это ты пропадал?! Да ты что! Дня за три обернуться следовало. Все, закончили мы прием.

Женщина отдала ему, вынув из папки, его заявление, он сунул его в карман, попрощался и вышел в коридор.

Уже был сентябрь, на дневном отделении начались занятия, только что прозвенел звонок, и из распахнутых дверей аудиторий вываливали толпы студентов.

Леша шел сквозь них и чувствовал, что может разреветься. На улице, не оглядываясь, хотя почему-то ужасно хотелось оглянуться, он пошел на трамвай, сел и поехал. Народу по дневной поре было немного, и, оказалось, можно сесть. Он закрыл глаза и не открывал их почти всю дорогу, до самого конца.

6

Пысаев неслышно подошел сзади, видимо, постоял немного, наслаждаясь своим неслышным стоянием за спиной, и саданул пальцами под ребра:

— Чего стоим, куда глядим?

Леша вздрогнул от неожиданности и обернулся.

— А, это ты.

— Собственной персоной,— сказал Пысаев.— Слушай, дай тридцатку взаймы месяца на два, на три. Или полтинник лучше. Вот так!— чиркнул он большим пальцем по горлу.— Тут один в армию уходит, повестку получил и «Яву» продает. Новая совсем «Ява», весной только куплена.

Денег таких у Леши не было. Ни с собой, ни дома. Если одалживать, следовало просить у матери, и он уже хотел ответить Пысаеву, что вечером нынче попросит, уже раскрыл рот, чтобы ответить так, и остановился.

— Нет у меня ничего,— сказал он. И почувствовал стыд, будто соврал.

— Точно нет?— переспросил Пысаев.

— Нет, совсем нет,— повторил Леша и не удержался, стал вытаскивать кошелек из кармана, показывать смятые рублевки, высыпал на ладонь мелочь...

Пысаев ушел, Леша засунул кошелек обратно в карман и с силой ударил кулаком об округлое ребро суппорта, еще ударил и еще, так что боль стала ощутимой, выступили слезы и пришлось засунуть руку между коленями, баюкать ее.

Пысаев — друг? Кто?! Пысаев!.. Как это так вышло, что Пысаев? И Кротов еще...

Фреза, выходя за кромку детали, застучала. Леша спохватился, подал стол немного назад и включил суппорт, чтобы обрабатывалась перпендикулярная стенка. Он был один — Николай сегодня в Доме техучебы сдавал комиссии на третий разряд. Леше как подручному, раз у основного рабочего только третий, выше второго иметь не полагалось. «Да ты не куксись!— весело сказал Николай, объявляя Леше, что будет скоро сдавать на третий разряд.— Ну, у меня третий будет, а ты институт закончишь, мной командовать станешь». «Да бога ради,— сказал Леша.— Сдавай»,— но в груди, как тогда, давно уже, когда Николай предложил, чтобы основным был он, будто кольнуло что-то, будто вошла туда тупая длинная игла, и так вот она и сидела до сих пор.

Николай не появился даже и к концу смены.

Леша выбил стружку из пазов стола, смел ее метлой в ящик, убрал в шкаф инструменты, помыл руки в эмульсии и пошел в раздевалку. В прежние времена Леша переждал бы, пока схлынет основная масса народа, и только потом пошел бы переодеваться, но теперь он уже не делал так, теперь он и по утрам не приходил загодя, а впритык, к самой смене.

Минут через десять он уже стоял под горячими дымящимися струями, драл себя мочалкой и смывал мыло, с наслаждением подставляя тело воде. Душ он любил, как и прежде.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.