Леша повернулся — человек из беседки шел в их сторону.
И сразу же опахнуло новым страхом: к ним идет?
Но человек, покачиваясь, молча прошел мимо.
У Леши было чувство: лучше бы тот ударил его.
И так он и запомнился, Новый год: не тем, что было в компании, не Олей, не счастливым, упоительным чувством словно бы парения... а этой уличной дрожью, этим стыдом, этим унижением...
В середине января в институте начались зачеты, срочно нужно было сдавать лабораторные, не сделанные вовремя чертежи.
С ним неожиданно начал сближаться Кротов, короткошеий, квадратный парень с торчащей бугром грудью: звал его вместе делать лабораторную, подходил в перерыв покурить с ним. Он жил на одной улице с Лешей, через дом от него, оба знали это давно, но вместе с занятий не ходили, теперь же Кротов, как только занятия кончались, обязательно оказывался рядом. Кротов работал техником-конструктором в институте, у него была совсем иная жизнь, вокруг него готовили и защищали диссертации, и его любимой темой было говорить о том, как получить степень и что она дает в жизни.
— Я себе уже наметил. Это точно, что нужно защищаться. Один институт по нашим временам — ничто,— помахивая, как обычно у него это было при ходьбе, своим небольшим, аккуратным коричневым портфелем, говорил он Леше. Фразы, как правило, строил он короткие и четкие.— Ну, я уже насмотрелся. Чего только не делают, чтобы защититься!..
Кротов оттеснил от него Хвостова. С Хвостовым они сошлись в первые же дни учебы — сразу выделил один другого в общей, сливающейся в неразличимое лицо толпе и потянулись друг к другу: здесь, на вечернем, они двое на всю группу были после школы. Хвостов нравился Леше, он был и прост, и надежен, и что-то, видимо, было для Хвостова привлекательное и в нем, Леше, кроме этой их возрастной одинаковости. Но как-то так незаметно вышло, что Кротов отжал Хвостова, не оставил для него возле Леши места; Кротов был Леше вовсе не приятен и не интересен, ему казалось даже, что Кротов просто избрал его в друзья, чтобы иметь себе напарника в институтской жизни, но ему было неловко отворачиваться от столь явно и откровенно предлагаемой дружбы, он боялся, что может обидеть Кротова...
Потом занятия возобновились, и жизнь, как закатившийся было на тупиковый путь поезд, снова покатилась по прежней колее.
Работал он по-прежнему подручным у Николая, норму они не вытягивали, и начальник участка, чтобы у них выходил заработный минимум, подкидывал им время от времени «сало» — какие-нибудь несложные в обработке, но дорогие детали. Николай, как основной рабочий, получил в кладовой новый синий комбинезон и сменил на него свое солдатское хабэ, которое ему, оказывается, для цеха было жалко.
Жизнь как бы обмялась, устоялась, шла, катилась по своей колее ровно, без толчков — стала привычной.
На пороге уже стояла весна — ярилось в полдень солнце на высоком, глубокой чистой синевы небе, с крыш повсюду висели длинные пики сосулек, от снега пахло талой водой. Сугробы его просели, стали совсем черными, снегопадов больше не было, и город сделался неухоженным, запущенным, будто обросший щетиной человек. Хотелось скорее настоящей весны — тепла, ручьев, листьев на деревьях, и невмоготу было ждать, сердце, казалось, лопнет от нетерпения. Казалось, жизнь как-то изменится с приходом весны, как-то обновится... и сам обновишься тоже.
—Эй! — помахала Леше рукой, подойдя к станку со стороны пролета, разметчица.— Начальник участка за тобой послал, там тебе звонят.
Он влетел в конторку, хлопнув дверью, и схватил лежащую на столе трубку:
— Але! Звонил Хвостов.
— Здравствуй, Леш,— сказал он.— Я сейчас в институте, в центральном здании был, там объявление висит: на энергофак, на дневное отделение, прямо на второй курс дополнительный набор объявляют — тридцать человек.
— Ну, ты напугал меня.— От шума крови в ушах Леша еле понял, о чем ему говорил Хвостов.— Прямо сюда позвонил!
— Ну, извини, Леш.— В голосе у Хвостова прозвучала обида.— Просто я думал... Ты ведь хотел на энергетический.
— Хотел,— сказал Леша. Он почувствовал себя виноватым перед Хвостовым. Кротов, тот бы ничего не помнил о его желании.— А что там нужно?—торопливо, чтобы поскорее замять свой упрек, спросил он Хвостова.— Приехать туда нужно?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Экспедиция «Смены»: Западная Сибирь — люди, проблемы, факты
Повесть
Творческая педагогика