Скатерть на траве

– Когда как. У него же машина.

– А почему вы сомневаетесь насчет его фамилии?

– Да не поймешь этого типа... Темнит... Один раз идем по улице, подходит дядька, солидный такой, говорит: «Здрасьте, Виктор Михалыч!» А какой он Виктор Михалыч?

– И давно вы у него?

– Второй год.

– А раньше что делали?

– Училище закончила, медсестрой работала.

– А у него вы что же – на договоре?

– Какой договор! Двести в месяц отваливает. Без налогов. И на праздники по сотне. Жить можно. А у медсестер зарплата – не разъедешься. Бабка моя больше пенсию получает.

Синельникову захотелось сказать ей нечто нравоучительное – мол, теперешняя ее служба в стаж не засчитывается, а ведь надо думать о будущем, о старости... Но тут же ему самому стало смешно: разве может эта цветущая Манюня думать о собственной пенсии?!

Он резко повернул разговор.

– Слава с Александром Антоновичем вчера не ссорились?

Она пожала плечами.

– Да нет вроде.

– А почему вроде?

Ее тонкие нарисованные брови чуть сдвинулись – это означало, что она нахмурилась. Тычком затушив в пепельнице окурок, она сказала:

– Конфискация... Я хотела конфисковать у Нинки «Наполеона»...

Это было как будто ни к селу ни к городу, но у Синельникова что-то екнуло в груди. Он спросил с несколько напускным недоумением:

– При чем здесь конфискация?

– Понимаешь... – Она прищелкнула досадливо пальцами и поправилась: – Понимаете, Славка на Сашу чего-то бочку катил, а Саша сказал про какую-то конфискацию, и тогда я предложила взять у Нинки бутылку. Она одна из нее пила...