Синий шум

– Да нет, Поля, надо ехать...

Жалко было со всем – со всем этим сразу расстаться...

– Поля! – вдруг очень серьезно спросил отец. – А ты останешься тут дня на два, ну, на три? Мне надо в село съездить. Я быстро вернусь!.. А вы шишковать пойдете с Эркеменом! Н-ну?!

– А что, и останусь! – храбро согласилась она.

Отец даже присвистнул, схватил Полю и закружился вместе с нею.

Танай

Рыжий конь не кормился на высоком берегу ручья Синий Шум, когда Танай приблизилась вечером к своему аилу. Карабаш уехал. Она знала, что он уедет. Но девочка выбежала ей навстречу вместе с Эркеменом, и Танай испугалась своей радости. Она увидит его еще, когда он воротится за Полей.

Не насмотрелась, не наслышалась!

Она украдкой выискивала в Полином лице черты той женщины, чтобы понять, какою она была. Но у Поли были черные, алтайские глаза...

После ужина дети взобрались с ногами на топчан, грызли орехи и смеялись. Горячие шишки лежали в золе у тагана. Мать убирала посуду, а Танай курила, глядя в огонь. Воспоминания оттаивали в ней, как березовые почки весной, и она улыбалась им. Детские голоса пробивались к ней сквозь старые сны, и еще острее от этого было ощущение покоя. Их дети...

Мать села рядом и разбила тишину в ее душе своими щекочущими упреками. Несправедливые слова ее жалили Танай. Ведь мать все знает, зачем так говорить? Они не виноваты, что помнят друг друга. И она уже все это слышала. Давно-давно. «Ты чуть позором не покрыла мой аил!» Может, это было в другой жизни?

Она вздохнула.

Никогда не посмеет обвинить мать в том, что его судьба и ее, как реки, понеслись к разным морям! Сама... Сама боялась.

«Как мне жалко тебя!» – шептала она, думая о девушке, которую тоже звали Танай.

Разве сегодняшняя невеста задумается, из какого рода ее жених? Пусть они оба из одного рода, все равно будут счастливы.

Она пыталась представить девушку, которая родила сына в незапамятные времена, неосторожно съев три градинки. Этот ребенок основал их род. Один род – одна кость... Поэтому они с Карабашем считаются братом и сестрой.

«Богач! Носит сапоги на сапогах!» – вдруг услышала Танай. Синее небо! Она даже рассмеялась. Мать уж не придумает, за что и ругать этого человека!

Она подняла голову и встретила тревожный взгляд матери. Ах, знала, что мать ругает его, чтобы ей стало легче!

Старуха зачем-то выходила из юрты, стояла у порога. С опаской притворяла дверцу, боясь разбудить детей.

Спросила: