Сигирия

«Поеду с ними! – сразу решила Анна. – До Сигирии хотя бы...»

Ей снились березы. Будто идет она влажной ложбиной. Купыри дуют! Вода в копытцах ржавая, но кашки медом истекают, пчелы гудят, колокольчики холодными головками к ногам босым льнут, и бело, бело от берез. Белый свет оттого и бел, что березы. Кинулась Анна из ложбинки, чтоб прижаться щекою к стволу, а березы и разбежались. Сынишка ее, Васенька, на пальму, как бельчонок, бегом-бегом и орех кокосовый подает. Муж орех взял, верхушку отрезал, кусочек льда в кокосовое молоко положил: «Пей!» Прильнула и чует – не утолить жажды. Не утолить?

Проснулась.

«Что это делается со мной?»

К детям побежала, в спальню.

«Детей в последние дни только спящими и вижу. И завтра опять – в Сигирию».

– Нет, поеду! – сказала она себе. – Обязательно.

Сердце – вещун. Анна знала: что-то должно произойти с нею, боль должна разрешиться, может быть, новой болью.

Поехала. Прячась за машинами, поехала за автобусом русских.

Сигирия – потерявшаяся столица Шри-Ланки. Английский майор Фербс отыскал ее в 1831 году, через полторы тысячи лет после внезапного восхода и столь же внезапного заката.

Сигирия – львиная скала, скала царей и царской беды. И на тихой Шри-Ланке, где человек человеку улыбается, где просят, а не отнимают, любили власть и ради власти готовы были на любое злодеяние. Имя такому злодеянию – Кассапа. Ради короны Кассапа замуровал отца, но ему пришлось покинуть старую столицу, чтобы не смотреть в глаза подданных.

Сигирия, подобно кулаку бойца, занесена над ласковой зелено-голубой долиной. Кассапа укрылся на горе. Построил здесь дворец и с высоты взирал на сады и пруды, на копошившуюся в ногах жизнь.

Уж не самим ли богом почитал себя владыка Сигирии? А чтоб не сомневались, скала, подпирающая дворец, была покрыта росписью. Прекрасные женщины – чем выше, тем прекрасней – показывали недоступную смертному дорогу вверх.

Ради этих красавиц, которым тоже полторы тысячи лет, и ехали в Сигирию со всей земли. Уцелели только те, которые были на самом верху, под козырьком скалы. Все остальные исчезли, как исчезло время Кассапы и его столица. Он погиб, сражаясь с братом. Повел войска в атаку, но слон его споткнулся и повернул обратно. Все войско, ненавидевшее своего черного правителя, кинулось бежать. В отчаянии Кассапа расхватил кинжалом собственное горло.

Не все гиды рассказывают это. Далеко не все. Сами не знают, а если и знают, то, любя свою ласковую Шри-Ланку, не хотят омрачать настроение приехавшим за красотой еще одной страстью.

Туристов после дальней дороги не повели сразу к скале, а благоразумно накормили в дорожном ресторане. Перед обедом любители экзотики кинулись в лавчонки. Вертели деревянные маски ракшас, эбонитовых слонов. Появились укротители змей. Открыли две корзины, выпустили полутораметровых полосатых кобр. Заиграли на своих пузатеньких дудочках. Змеи стали танцевать. раздули глазастые свои щечки. После представления нашлись охотники купить «волшебную флейту». Купившие, хоть люди немолодые, тотчас попробовали поиграть. А кто-то даже попытался уговорить укротителя дать ему подрессоривать змею. Женщины из группы разволновались, подхватили охотника острых ощущений под руки и увели в ресторан.

Анна не стала обедать. Пошла на Сигирию, потому что русских тоже привезут туда после обеда.

Она привела свою «Соню» под гору на стоянку, вышла из машины, прошла мимо масок и заклинателей змей, все время чувствуя на себе вежливые к недоуменные взгляды. Она была в сари, но ведь златовласая, белая! Анна подошла к женщине, продававшей бетель, купила порцию, поблагодарила по сингальски и, привычно обагрив рот жвачкой, как истая сингалка, пошла знакомой дорогой на скалу.

Анна по нескольку раз в году приезжала в Сигирию.

За ней кто-то увязался, на ходу начиная самодеятельную лекцию о Кассапе, о брате его Моггалане, о несчастном их отце царе Дхатусене.