Начну с одного из самых памятных воспоминаний моего деревенского детства.

Праздничное июньское солнце; огромный шумный луг деревенского гулянья — весь расцвеченный нарядными сарафанами, кашемировыми кофтами, голубыми и розовыми лентами в девичьих косах.

И трое лейтенантов — в скрипучих ремнях, с желтыми кобурами, в темно-зеленых гимнастерках с отложными воротничками, неспешно шествующих по шумной, праздничной толпе. Они идут — и люди почтительно расступаются. Идут в сопровождении почетного эскорта — нас, ребятишек, которые следят за каждым шагом командиров широко открытыми глазами.

Оно неизбывно, это ощущение восторга, захлестнувшее наши сердца, когда мы — впервые в жизни! — увидели живых «красных командиров»: мы знали о них лишь по книжкам да по возвышенным мальчишеским мечтам. Он незабываем, этот день приобщения к таинству воинской славы, еще и потому, что это был день 22 июня 1941 года.

Весть о войне пришла к нам в сельсовет в самый разгар гулянья. Его плавная стройность была смята, растоптана в мгновение ока, и мы тут же потеряли из виду наших торжественных лейтенантов. Так и осталось навсегда в памяти: романтический образ подтянутых, праздничных командиров и тревожный до озноба голос из громкоговорителя в окне дома нашего учителя математики Васьяна Петровича, единственного обладателя самодельного детекторного приемника в тех местах.

Мне вспомнились эти эпизоды моего детства, когда я читал в 6-м номере «Романтика» «Взрослый вопрос» Людмилы Аленкиной.

«Генерала пригласим... чтоб вся грудь в орденах»,— насупив брови и сделав серьезное лицо, говорит Сашка Столяров, но последние его слова тонут в дружном хохоте.

Мне живо представилось, как солидный военный неловко мнется на сцене, и стало очень смешно.

А когда я принесла этот материал в редакцию, мне сказали: «Над чем же вы смеялись?»

Дело в том, что у меня, а точнее у нас, в пору военного детства тоже был генерал. Наш генерал. Мы никак не могли узнать его фамилию. Но мы точно знали: среди наших земляков— уроженцев Тотемского района. Вологодской области,— есть генерал. У него вся грудь в орденах. Он родился и рос на Толшме, всего в сорока километрах от нас! Сознание этого чрезвычайно значительного для нас факта наполняло наши сердца неподдельной мальчишеской гордостью. И когда он в конце войны приезжал на побывку домой, об этом знало все мальчишеское население района. Трудно представить себе, что было бы с нами, мальчишками военных лет, если бы в гости к нам прибыл он — настоящий, живой, боевой генерал.

И не потому, что мы знали, как непросто даются человеку генеральские погоны. За всем этим стояло нечто большое. Что?..

«Поедем?..»

Поэт Сергей Наровчатов — ровесник Павла Когана, Николая Майорова, Михаила Молочко и других поэтов, не вернувшихся с войны,— вспоминает, как в августе 1938 года, шестнадцатилетними пацанами, они лежали с Мишей Молочко на жгучем песке Черноморья и вглядывались в очертания испанского парохода, стоявшего на рейде:

« Я хату покинул, Пошел воевать, Чтоб землю в Гренаде Крестьянам отдать,— задумчиво повторял Михаил светловские строки. И вдруг, приподнявшись на локтях, спросил полувопросительно-полуутвердительно: «Поедем?..» Это была не шальная мальчишеская блажь, заставлявшая когда-то гимназистов бежать в Америку. Нет, этот юношеский порыв был подготовлен всей нашей биографией... Нашим намерениям не дано было осуществиться. Корабль в тот же вечер снялся с якоря и ушел в Испанию...»

Товарищи Людмилы Аленкиной решили в годовщину Советской Армии «сделать литературную страницу и рассказать о молодых поэтах, погибших в войну» — о том же Михаиле Молочко, о Михаиле Кульчицком, о Николае Майорове, о Павле Когане... Они могли бы этот список дополнить и включить в него не только поэтов. «Дневник Нины Костериной» и «Повесть о Борисе Бек-лешове» Любови Кабо, «До свидания, мальчики!» Б. Балтера и «Один из нас» В. Рослякова, «Последние залпы» Ю. Бондарева и «Люди остаются людьми» Ю. Пиляра — все эти книги о душе поколения, которое в юности и отрочестве встретило войну.

Мы лобастые мальчики невиданной революции

В десять лет — мечтатели,

В четырнадцать — забияки и поэты.

В двадцать пять — внесенные в смертные реляции.—

пророчески сказал о своем поколении Павел Коган.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.