Важно здесь сказать, что Бальмонту в начале века (за первые его двадцать лет) удалось поставить своего рода рекорд: свыше полутораста его стихотворений было положено на музыку. Танеев и Рахманинов, Прокофьев и Стравинский, Глиэр и Мясковский создали романсы на слова Бальмонта. От него в этом смысле сильно отстают и Блок, и Брюсов, и Сологуб, и Ахматова...

Поэтическое слово важно и весомо не столько своим звучанием, сколько своим значением. Смысл нуждается в слове, слово нуждается в смысле. У Бальмонта слово редко нуждается в смысле, оно бежит от него. Это нам чуждо в Бальмонте. Но историк литературы должен свои личные вкусы и пристрастия приглушить, далее отстранить, чтобы отдать главное место историко-литературной справедливости.

Мы обращаемся к Бальмонту не только в целях восстановления литературной справедливости (хотя и это само по себе очень важно). Этот поэт помогает внушить поэзии ее высокий мелодичный строй. Романтика, возвышенная речь в лучших творениях Бальмонта проступают с убедительной силой. У него мы находим выспренность, но встречаем и поэтическое упоение, ту поющую одухотворенность, которую можно назвать вторым именем поэзии.

Критика, исходя из теорий Бальмонта и его деклараций, торопилась похоронить его поэзию. Время распорядилось по-иному.

В поэзии Бальмонта читатель и сегодня находит упоенность жизнью, ее весной, ее цветением, ее красотой.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.