Письмо читателя. На протяжении десятилетий существования советской печати оно всегда свидетельство веры человека в то, что каждая страница, каждая строка журнала или газеты не просто адресованы читателю, но и дышат в одном ритме с ним, никогда не остаются равнодушными к заботам и тревогам человеческим. Вот почему не стесняется поверять читатель все самое сокровенное редакции издания, которому доверяет. Десятки тысяч писем приходят ежегодно в адрес «Смены». Нет в журнале отдела, рубрики, которые бы не отвечали на читательские запросы, особенно в последнее время. Переписка с читателем, письма молодых рабочих, студентов, школьников становятся темами командировок, журналистских расследований, материалом острых нравственных дискуссий. Участие читателя в журнале — основа его глубины и поиска. Однако, и это понятно, самые острые, порой драматичные письма, затрагивающие не только гражданские, социально важные проблемы, но и личные вопросы, приходят на имя главного редактора, специально подчеркивая при этом адресат. Это, считает редколлегия, не случайно. Этим уточнением получателя, персональным обращением к главному редактору журнала читатели как бы особо подчеркивают важность поднимаемых ими проблем, необходимость широкого обсуждения острых вопросов, незамедлительность общего обсуждения больных тем, почти всегда при этом обращаясь не только к общественно-политическим, но и литературным обязанностям главного редактора. Часто эти письма эмоциональны, не до конца выверены, но они искренни, честны и хотя бы уже только поэтому требуют общественного рассмотрения.

Ясное дело, что ни одно письмо в адрес главного редактора и прежде не оставалось без последствий. Сейчас же редколлегия «Смены» сочла целесообразным учредить в журнале новую рубрику, которую так и назвать — «Из почты главного редактора». Поводом этому решению служит острая, требующая широкого обсуждения, принятия действенных мер или просто гласности корреспонденция, которая каждый день ложится на стол главного редактора в наши дни — дни обновления и строгих самооценок. Нам кажется, что откровенность, спорность этой почты, особенно той части, которая посвящена проблемам молодых, особенно уместна в преддверии XX съезда ВЛКСМ.

Хочу поделиться своими соображениями по наболевшим проблемам воспитания детей и подростков. Почему в последние годы мы много говорим «трудных» подростках и правонарушителях?

Как случилось, что их стало больше?

Сможем ли мы восстановить разрушения в психологии нашей молодежи, которые были нанесены теми явлениями в нашей жизни, о которых было открыто сказано на XXVII съезде КПСС и которые не были тайной для нашего народа и раньше?

Недавно в одном из интервью Олег Табаков сказал, что он воспитывался в той среде, где не читали морали, не воспитывали определенных моральных принципов, но порядочность была в самой атмосфере этой среды. Возможно, я неточно цитирую, но мысль была именно такова.

И вот эта порядочность совершенно незаметно и естественно передавалась детям. В такой же атмосфере воспитывалась и я, и, как мне кажется, все мое поколение.

Иногда мне хочется сформулировать для себя, что такое «порядочность». И мне кажется, что это какое-то «табу». Какой-то барьер, который нельзя перейти. Здесь ничего не обсуждается, не обдумывается, нет никаких сомнений — табу, и все.

Приведу пример.

Когда я в 1939 году заканчивала школу, моя мама составляла темы выпускных сочинений и диктантов по русскому и украинскому языку для всей области. Но ни мне, ни ей не могло прийти в голову, что она может мне назвать эти темы или что я могу об этом спросить.

И дело было не в нашей честности: такого не могло быть — и все. Если бы я теперь кому-нибудь об этом рассказала, мне бы не поверили.

Были неписаные законы морали: нельзя выдать, нельзя предать, нельзя не броситься на крик «Помогите!». Нельзя, и все!

То, что произошло сейчас, очень точно сформулировано в книге В. Распутина «Пожар»: «Было нельзя — стало можно, было немыслимо — стало мыслимо, было позор — бесчестье — стало доблесть».

Как же это случилось, как произошло?

Войну я провела на фронте, была санинструктором. Теперь мне нередко приходится спорить с молодыми скептиками, не верящими в бескорыстие, в добро. И привожу я им обычно один аргумент: «Твой дедушка был на фронте? Был ранен? Так вот, каждый из нас, фронтовиков, ходит сейчас по земле потому, что кто-то, рискуя жизнью, вынес каждого из нас, раненного, из-под огня. Вот ты не веришь в добро? А в подполье и в партизанское движение во время войны ты веришь? Так вот, все это держалось на одном-единственном факторе — на доверии»

Верят, но не очень. Говорят: это было давно, теперь таких людей нет.

Почему так? Все меняется. Люди воспитываются с детства и до последнего дыхания. Почему принципиальность кажется донкихотством? Почему утеряно это самое «табу» даже у нас, старшего поколения?

Во все времена были подлецы, негодяи, взяточники, ворюги, хапуги. Но никогда вор не орал на весь мир: «Я вор», никогда спекулянт не хвастал своими уголовными делами на страницах газет.

Было понятие приличия и неприличия. Кое-что было стыдно.

Теперь прекрасное слово «стыд» заменено отвратительным словом «престиж». Престижно иметь финские гарнитуры, дарить детям «Жигули» и японские магнитофоны, учиться в спецшколах с преподаванием ряда предметов на иностранных языках, причем ездить в эти школы на «Волгах». Уже тысячу раз писали о том, что Корейко вылез из подполья и поставил себе особняк в центре города.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.