Картина Жака Луи Давида «Смерть Марата»

В мировом искусстве есть шедевры, неразрывно связанные с историческими событиями, с жизнью или смертью выдающихся исторических личностей. В этих картинах и скульптурах – дыхание эпохи, драматизм времени, трагедии прошлых лет...

К ним, несомненно, относится и гениальная картина Жака Луи Давида «Смерть Марата» – полотно, спасенное от политических противников под пластом белил.

Все в революционном Париже, да и за его пределами, знали депутата Конвента, пламенного трибуна, издателя газеты «Друг народа» Жана Поля Марата. Простые парижане – мебельщики Сент-Антуанского предместья, кожевники Сен-Марсельского предместья, ювелиры Тампля, оружейники с улицы Муфтар, мелкие ремесленники, пригородные садовники и огородники, полунищие «собственники» и чернорабочие – с восторгом встречали каждую его новую статью, ведь там говорилось о равенстве и справедливости! Жан Поль обрел среди них настоящую славу, путь к которой был долог и непрост.

Он родился в 1743 году в Швейцарии, в семье известного врача, и получил хорошее медицинское образование. Среди пациентов доктора Марата были представители самых известных фамилий Франции, в том числе и королевских. Не чужды ему были и занятия естествознанием – особенно интересовала Жана Поля природа света (за работы, посвященные свету, его даже как-то похвалили сам Гете), а также электричество, которое он первым попытался применить в медицине.

Когда же Францию захлестнула революция, Марат, увлеченный идеями Свободы, Братства, Равенства, решил полностью посвятить свою жизнь служению народу. На свои деньги основал газету, которую назвал просто и ясно – «Друг народа», и принялся печатать в ней статьи, призывая к решительности в борьбе за идеалы революции. Все с нетерпением ждали каждого нового выпуска газеты, редактору которой везде мерещились враги революции, особенно среди жирондистов – членов партии богатой буржуазии и дворянства. Марат видел только один выход – убить их всех, казнить 500-600, а если надо, то и больше, изменников и потенциальных врагов – и тогда все проблемы будут решены. Эта незамысловатая идея, выраженная в его газетных выступлениях с невероятным пафосом и мастерством, легко нашла понимание у черни. Начался страшный якобинский террор, главным идеологом которого был Марат. Гильотина, ставшая символом Парижа, работала бесперебойно, беспощадно рубя головы врагам революции, врагам якобинцев, врагам Марата.

А между тем, в одном из нормандских городков – Кане – жила со своей тетушкой милая девушка по имени Шарлотта Корде. Правнучка Пьера Корнеля, она происходила из семейства родовитых нормандских дворян д’Армонов. Мать ее умерла рано, и отец отдал маленькую Шарлотту на воспитание в местный монастырь. Уже в детстве она производила на людей сильное впечатление. «Эта девочка беспощадна к самой себе, никогда не жалуется на страдания, и надо угадать, когда она больна, так твердо она переносит самую сильную боль», – говорили о ней родственники.

Среди бежавших в Нормандию жирондистов были бывший мэр Парижа Жером Петион, лидер марсельцев Шарль Барбару и другие. Они рассказывали всякие ужасы про правление якобинцев, говорили о том, что ожидает Францию, если не удастся остановить этих оголтелых, безжалостных фанатиков. И готовили поход на Париж, строя планы по спасению родины. Все эти разговоры слышала юная Шарлотта. В результате, у нее созрел свой план спасения страны, и, не сказав никому ни слова, она уехала в Париж, чтобы убить Марата или Робеспьера, одного из этих двух негодяев, из-за которых страну захлестнула волна Террора. Вот только кого – Шарлотта пока колебалась. Но, приехав в столицу и прочтя в маратовской газете очередной призыв – «убить еще 200000 человек – и Революции ничего не будет угрожать», – она окончательно сделала свой выбор.

13 июля 1793 года в начале двенадцатого у дома номер 30 на улице Кордельеров остановился фиакр, и из него вышла красивая, стройная девушка в элегантном платье, выгодно подчеркивавшем линии изящной фигуры.

Она поднялась по лестнице и позвонила в квартиру Марата, где трибун революции жил с обожавшей его молодой женщиной, простой работницей по имени Симона Эврар. Шарлотта сказала, что желает поговорить с Маратом. Симона, словно что-то заподозрив, не пустила незнакомую гостью дальше порога, заявив, что хозяин плохо себя чувствует и вообще принимает только по вечерам. Шарлотта вернулась в гостиницу и отправила Марату по почте письмо, в котором просила принять ее по чрезвычайно важному делу. В шестом часу она послала за парикмахером, а потом, когда ее волосы были убраны в красивую прическу, надела белое платье и шляпку и снова отправилась на улицу Кордельеров. За корсажем у нее был спрятан большой столовый нож, еще утром купленный в Пале-Рояле.

Симона Эврар снова не пускала ее к Марату – видимо, любящим сердцем чувствовала, что от этой красивой дамы исходит опасность. Но Марат услышал их спор и, узнав, в чем дело, велел провести гостью к нему. Он принял Шарлотту в ванной – его мучила экзема, и теплая вода помогала переносить страдания. Шарлотта села рядом с ним на табурет и стала рассказывать о контрреволюционных происках скрывавшихся в Нормандии жирондистов. Она могла убить его сразу, но лишить жизни человека, даже такого негодяя, оказалось делом непростым. И только когда он сказал, записывая имена заговорщиков, что скоро всех жирондистов гильотинируют в Париже, Шарлотта вытащила нож и заколола Марата. Друг народа вскрикнул и, обливаясь кровью, захрипел: «Ко мне, мой друг!» В комнату вбежала Симона Эврар и, увидев Марата в крови, зарыдала во весь голос. Через минуту пламенный трибун был уже мертв. Он лежал, откинувшись на покрытую белой простыней спинку ванны. Правая рука его безжизненно свисала, а в пальцах было зажато гусиное перо – перед смертью он записывал имена жирондистов, готовивших заговор против Революции.

Шарлотту тут же схватили. 17 июля она предстала перед судом. Девушка держалась с большим достоинством, а свой поступок расценивала как огромное благодеяние для Франции.

В тот же вечер из ворот Консьержери выехала колесница – Шарлотту повезли на место казни. Одни, видя это прекрасное молодое создание, снимали шляпы, другие радостно улюлюкали вслед. Ее казнили на площади Революции, при огромном стечении народа.

Известие о гибели Марата парижская беднота восприняла как страшную трагедию, весь революционный Париж был объят скорбью. 16 июля 1793 года Марата похоронили со всеми полагающимися почестями в саду Кордельеров, причем сердце его было извлечено и помещено в специальной шкатулке, украшенной драгоценными камнями, в зале заседаний клуба. Потом тело Марата перезахоронили в Пантеоне, но в 1795 году могилу вновь разрушили, и останки перенесли на кладбище Святой Женевьевы, при этом бюст бросили в канализацию, а вот куда дели сердце – сказать трудно. Но все это было позже, а пока… пока Конвент решил воздать Марату необыкновенные почести. В бурном заседании, посвященном смерти гражданина Марата, участвовала делегация от скорбящих французов, и гражданин Гиро, один из ее членов, произнес пафосную речь о погибшем Марате. В заключение он обратился к Давиду, главному художнику революционной Франции, тоже участвующему в заседании:

– Где ты, Давид? Ты сохранил для потомства образ Лепеллетье, умершего за родину. Теперь тебе предстоит написать еще одну картину.

– О да, я напишу ее! – воскликнул Давид.

Давид действительно был искренне опечален смертью Друга народа. При этом, не лишенный практической жилки, он планировал и неплохо заработать – Конвент обещал заплатить за портрет 24 тысяч ливров!

И вот спустя два часа после смерти Марата, Давид, склонившись над трупом, уже рисовал лицо, обернутое белым полотном, из-под которого выбивались белые волосы. Этот рисунок, точный, острый, в дальнейшем должен помочь ему в создании большой композиции. Давид приступил к работе над картиной. В ней он точно воспроизвел то, что увидели люди, вошедшие к Марату сразу после убийства: поникшую голову, упавшую руку, безжизненное тело. Но Давид, проявляя подлинное мастерство, сумел вдохнуть в бездыханное тело жизнь – вечную жизнь в памяти людей.

В этом полотне все очень конкретно и все же очень символично. В нем нет особого богатства красок, оно скорее скульптурно, чем живописно. Но художнику удалось создать настоящий шедевр. Он вложил в нее свою боль и горе тысяч простых парижан. Люди, видевшие эту картину, испытывали не только страдание от утраты Друга, но и гнев к его врагам. Совершенная композиция, четкость форм, напряженность цветовых и световых контрастов, высочайший трагизм ставят это творение Луи Давида в ряд шедевров великих мастеров.

14 октября работа над картиной была закончена, а вскоре Давид торжественно преподнес ее в дар Конвенту. Депутатам Конвента картина очень понравилась. Было даже принято постановление о ее гравюрном воспроизведении, и так, в гравюрах, она быстро разошлась по всей стране.

Между тем, Париж был потрясен известием о термидорианском перевороте – 27-28 июля 1794 года якобинская диктатура была свергнута. Максимилиан Робеспьер, еще недавно вместе с Маратом призывавший к массовым казням, был казнен. Гильотина не пощадила и его, как ранее – его жертв. А Давид сразу потерял покровительство властей – ведь это уже были совсем другие люди, не те, что скорбели по поводу смерти Марата, а, скорее, его противники. Нынешние правители Франции не желали, чтобы народ вспоминал о днях Конвента, и было решено, что картина «Смерть Марата», украшавшая зал собраний, вернется обратно к автору.

Посмотрите галерею

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

читайте также

• Антверпенская красавица, №1739, сентябрь 2009, Ирина Опимах
• Плач на огненном коне, №1743, январь 2010, Ирина Опимах
• Василий Верещагин, №1727, сентябрь 2008, Ирина Опимах
• Красавица Аврора, №1734, апрель 2009, Ирина Опимах

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.