Артиллерия, учащенно стреляя, нащупывала неприятеля. Снаряды, делая перелет, ложились неподалеку за баррикадой. Взрывы были оглушительно гулки, кучи взметанного снега, песку и расщепленного дерева взвивались вверх, Петух беспокойно метался, издавая горловые звуки своеобразного, тягучего клекота. Куры, должно быть, не слышали его призывных криков, они, раскрылившись, угорело совались между поваленных бревен, кудахтая от овладевшего ими испуга.
- Эх, пропало хозяйство! - слышались насмешливые крики дружинников. - Вася, гони их к чертям!
- Ну, да, попробуй высунься, эко ты, - перекликались голоса.
- Товарищи, пригото - овсь! - послышалось из окна второго этажа. - Пехота пошла.
Выскакивая из - за прикрытий, большими прыжками сбегались дружинники. На секунду оглушил треск беспорядочных выстрелов. Цепь наступающих солдат Семеновского полка, не ожидавшая сопротивления у первой баррикады, в замешательстве хлынула назад, оставив десяток убитых и столько же раненых, корчившихся и завывавших от боли. Цепь ушла, защищающие баррикаду умолкли. С наблюдательного пункта продолжали командовать.
- Товарищи, остерегись! - И тут же взвизгнула пулеметная пыль.
Но в этот момент, забывая об опасности, все остановились.
Влево, впереди баррикады, по крыше четырехэтажного дома пробирался Шумилин. В его руках была начиненная в обрез газовой трубы, бомба. Поднявшись из - за кирпичного барьера, Шумилин размахнулся во всю ширину и швырнул бомбу далеко на улицу. Грохочущий оглушающий взрыв, и тараракающий пулемет заткнулся.
В покатости крыши было видно слуховое окно, оттуда торчал Андрейка, держа наготове вторую бомбу.
Шумилин повернулся и, растопырив руки коромыслом, пошел обратно по самому гребню крыши. Должно быть его заметили. Чмокающие о баррикаду пули перенеслись вверх и, взвизгивая, застучали о железо, делая рикошет.
Андрейка нырнул вниз и больше не показывался.
- Ложись, ложись! - кричали Шумилину. - Вались на ту сторону! - Но Шумилин вдруг остановился, опустил руки, как бы раздумывая, потом, медленно подгибая колени, упал на правый бок. Быстро сползая вниз по оледенелой крыше, он перевернулся на живот, с разлета проскочил головой под низ решетчатого барьера и застрял там, высунувшись по плечи. Голова его дергалась; казалось, Шумилин хотел что - то вытряхнуть из нее. Правая рука упала вниз вдоль стены. И вот из головы по руке поползла тоненькая струйка дымящейся на холоде крови. Рука, болтаясь из стороны в сторону, почти касалась стены и выписывала на ее белом фоне извилистые узоры.
- Вот тебе и все! - проговорил кто - то голосом торжественным, но тихим. - Пропал парень.
Выйдя Волковым переулком, солдаты снова осыпали из пулемета первую баррикаду. Дружинники упорно отстреливались, не желая уступать; но изморенность от частых перебежек, недоедания и холода сказывалась. Те, которые поставили своей задачей вырваться из ярма, начали уставать, были обескровлены и держались исключительно силой собственной своей воли, не зная крепкой дисциплины, того необходимого дополнения, которое связывает сотни воль в одну.
Напротив, за баррикадой стояли люди, однообразные в своих серых шинелях, одинаковые в своем движении по приказанию. Часто, не сознавая зачем и куда идут, все - таки настойчиво и упорно шли.
Пробираясь вдоль стен, перебежал Антон.
- Товарищи, уходите - артиллерия!
В открытом пространстве между двух баррикад было голо, только на вышке все еще громоздились кудахтающие куры. Началась перебежка по одному. Пули продолжали повизгивать, шлепаясь о камни стен. Ахнули со стороны Кудринской площади, догоняя друг друга, четыре отчетливых пушечных выстрела. Играя и перекатываясь в плотном искристом воздухе, снаряды производили особый свистящий гул, похожий на то, как будто над головой завыли огромные крылья невидимой мельницы.
Прихрамывая на одну ногу, показалась из Трехгорного переулка Панфилова Катя, за ней Надя и двое рабочих с носилками.
- Ишь, она! - обрадовался Панфилыч, не глядя на лежащего рабочего, которого десять минут назад угощал куревом.
В 10-м номере читайте об одном из самых популярных исполнителей первой половины XX века Александре Николаевиче Вертинском, о трагической судьбе Анны Гавриловны Бестужевой-Рюминой - блестящей красавицы двора Елизаветы Петровны, о жизни и творчестве писателя Лазаря Иосифовича Гинзбурга, которого мы все знаем как Лазаря Лагина, автора «Старика Хоттабыча», новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
К столетнему юбилею декабристов