— Чему же смеяться? — благоразумно удивилась блондинка. — Тебя как зовут?

— Я редко смеюсь, а засмеюсь, никак не остановишься. Мама скажет, бывало: смешинка попала в рот. Верно, смешинка. Меня Искрой зовут.

— Ка-ак? Непривычное имя. Не встречала...

Блондинка заученным жестом отвела за ухо падающие до плеч бесцветные белые волосы.

— Мама придумала, — восторженно делилась Искра. — В книжке вычитала. Мама моя такая была: часок свободный выпадет, сразу за книгу. Ей бы учительницей быть, а она гардеробщица в министерстве. Восемьдесят рубликов в месяц, не разгуляешься. Мужа нет. Я безотцовская. Раньше прочерк в метриках ставили, если зарегистрированного отца нет. Срам! Нынче полегчало. А все равно без отца... Э-э, да что говорить! А тебя как зовут?

— Маша.

— Хорошо-то как! — восхитилась Искра. — Пьеса есть «Машенька»! И книги я про Машу читала. Как Маша, так положительная героиня, заметила? И у Чехова есть Маша, заметила? У тебя кто любимый писатель?

— Ты будто школьная училка спрашиваешь. Надоели поучительные вопросы и лекции, — осуждающе кивнула блондинка. — Почему ты говоришь про маму: была?

— Догадаться можно. Значит, нет ее, схоронили, — нахмурилась Искра. Но через мгновение ее худенькое, скуластое лицо опять посветлело. — Я рада, что хоть тебя, молодую, здесь встретила. В палате старухи. У тебя тоже? Кошмар! Одна не совсем пожилая, без ноги, отрезали под самое бедро. Жалко, конечно. А со старухами тощища! Все-то охают, жалуются. Особенно одна, Астафьевна. Примется зятьев да невесток перебирать. Никто ей не мил. Отчего, Маш, я тебе обрадовалась? Хоть поговорить есть с кем. Хочется все открыть...

— Чего открывать-то? — уклонилась блондинка. Искра не поняла.

— Да все. Про жизнь, будущее. Ты где работаешь, Маш?

— Пока учусь. На стенографистку.

— О-о! А я на гардеробе в министерстве, где раньше мама работала. Она и устроила, когда почуяла, что срок ее истекает.

— Нынче сфера обслуживания в почете, — промолвила Маша. — В газетах твердят. Вот только воров и воришек в вашей сфере чересчур развелось.

— У нас нет. У нас чисто.

— Воровать нечего, потому и чисто. Но ты... Ты вообще воровать не способна. На лице написано.

— Да? Да? — засветилась Искра... — У тебя тоже на лице написано: гордая. Гордые не воруют. Знаешь, почему я пошла гардеробщицей работать?

Но тут в коридоре появился дежурный врач в сопровождении медицинской сестры. Вчерашний студент, оттого преувеличенно строгий, с аккуратно подстриженными рыжеватыми усиками, в темных очках, он быстро нас миновал, на ходу повелительно бросив:

— Пора спать, не время беседовать, расходитесь по палатам.

Мы разошлись.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.