— Ну и мымры же вы, — игриво хихикнул Осип. И тут ему в лицо ударился подсолнух. — Ты чего? — уставился он на младшую сестру. И все тоже воззрились на Ларису.
Она стояла бледная, губы у нее кривились, в глазах горел злобный огонь:
— Вы!.. Вы! Алкаши несчастные! На что вы способны?! Да ни на что! Небось девять деней собираетесь справить — разнежились тут? Чтобы тут за вами ходили, поили вас с ложечки! Убирайтесь отсюда! Немедленно! Видеть вас не могу! — И, зарыдав, она упала на гору подсолнечных шляпок.
Через несколько лет, такой же поздней осенью, Лариса поехала в деревню.
Уже перед тем, как сойти с поезда, решила, что, если даже не будет попутного транспорта в сторону деревни, пойдет пешком. Потихоньку, в свое, что называется, удовольствие.
Шагая по завороженному предрассветным часом пристанционному поселку, по его гулким, заполненным голубоватой дымкой улицам, радовалась своему предчувствию хорошей погоды. И повторяла про себя: «Ничего, в последний разочек пешочком — милое дело. Разве я не хаживала? А это последний раз... другого не будет. Обратно уж точно на машине. Так что шагай и не кручинься...» И она попыталась припомнить, когда — с тех пор, как уехала из дому учиться, затем работать — приходилось ей одолевать эти двенадцать километров от железнодорожной станции до родного дома. И показалось ей теперь — всегда охотно проделывала она этот путь, без досады на свою неудачливость и местные власти, не сподобившиеся организовать автобусный маршрут.
Ехала она за матерью, которая долго не могла решиться оставить пусть плохонький, но свой дом.
И вот ситуация созрела... Три года еще после смерти деда она перебивалась одна, на зиму отправляясь гостить то к одному, то к другому из своих «чад», дом же оставляя на подружку детства, теперь такую же бабку, Феколу (у нее хибарка совсем худая и холодная). А теперь и Фекола померла.
...Едва Лариса повернула на свою дорогу, сзади загромыхала машина. «Остановится — не остановится?» — успела подумать. Грузовик объехал ее и, прижавшись к обочине, затормозил, скрежетнув колесами по щебню.
— Ну и народ! — восторженно осклабился лохматый шофер и постукал тяжелой ладонью по баранке.
— А что такое? — полюбопытствовала Лариса, усаживаясь и устраивая в ногах сумку.
— Ну как же! Еду и вижу: во, ранняя пташка, сейчас руку подымет. Сбрасываю газ, давлю по тормозам... а пташка эта и не собиралась голосовать! На что похоже?
— На что?
— Вот я и говорю: ну, и нар-родец! То ли шибко гордый, то ли еще с каким изъяном...
Лариса поглядела на парня и поняла, что обижаться на него не следует. По-видимому, он уже давно в дороге и изголодался по общению, по разговорам.
Не утруждая себя ответами, она вполуха внимала случайному попутчику, а сама глядела за окно на проносившийся знакомый пейзаж: поля, поля, редкие околки, чистое, умытое небо с летящей высоко-высоко паутиной. Уже дня три установилась теплынь бабьего лета, но чувствовалось, что и оно скоро надломится.
— Ну так тебе куда? — притормозил шофер у развилки. — На Мичуринск или в тую степь?.. А жаль. Хорошо с тобой беседовать.
Она полезла было за рублем в кошелек, но он отмахнулся:
— Нябо-ось обойдемсь. Я не курящ. Отсель-то пешком пехать?
— Да, — ответила она весело.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
«Формула-1» — это самые мощные двигатели, самые высокие скорости, самые умелые гонщики.
Делегаты ХХ съезда ВЛКСМ за работой: от слов к делам
Конфликтная ситуация