Половодье

— Да вот руководитель наш вошел в положение...

— Дуй к своим, а то не ровен час...

— Пока терпимо, дядь Кеш.

— Если что, перевози семейство ко мне.

— Да у вас у самих тесновато, дядь Кеш.

— Разместимся, стюдент, не боись, только с тебя потом детективная книжка причтется.

— Какой разговор, дядь Кеш!

Я поднял дружественный кулак, с улыбкой подмигнул и маршрутным шагом направился к выходу из двора. Покосившись на уличные окна Циферовых, я вдруг подумал, что Кира могла бы тоже предложить мне место под своей крышей. Понятно, что я никогда бы не воспользовался ее приглашением, но предложить-то, предложить она могла!..

...Наводнение мы благополучно пересидели дома, хотя вода неистовствовала у завалинки и заполнила доверху подполье. Во время напряженных суток максимального разлива некогда было думать о чьем-либо поведении накануне, во время и после наводнения. Но, простившись с друзьями и Кирой, на обратном пути в Моты под гул автобусного мотора я начал вспоминать встречу с Кирой перед наводнением. И никак не мог забыть коварного вопроса, выпирающего, словно коряга-выворотень из бегучей воды: «Предложить она могла?»

Вопрос этот преследовал меня всю зиму, особенно когда писал я письма в Ленинград. И только после очередного полевого, уже производственного, геологического сезона он отлетел, будто пожухлый лист с дерева. Как-то больше по-мужски задумываться стал я. Ладно, пусть Кира между двумя огнями: между небом и землей, Сибирью и Ленинградом, своими родителями и мной. Но она же в нашем союзе и всячески поддерживает дружественные связи. Почему же я, парень, сибиряк, геолог, жду от нее, слабой, несамостоятельной девчонки, решительных шагов? Отчего сам не внушу ей своих взглядов на жизнь, устремлений, не подтяну ее к своему разгорающемуся костру? А еще поисковиком себя возомнил... Нет, браток, поисковик должен не только видеть глубоко под землей, но и по-настоящему разбираться в человеческом общежитии.